Собственными руками морды разукрасил бы таким родителям! Размазал бы по стенке. Популярно бы, наглядно показал, как их детям в таких местах выживать приходится.

А ведь приходится.

До кровавой пены из носа драться, чтобы еду не отбирали. И вещи. И… Не это самое страшное. А чтобы человеком остаться. Чтобы те, кто старше и сильнее, на тебе ездить не начали. Вот это самое трудное!

Но всех не усыновишь. Не заберешь из детдома.

Потому делаю, что могу.

Каждый год объезжаю детские дома. По возможности, и несколько раз за год.

Кроме материальной помощи, которую им регулярно выделяю, отвожу детям подарки. Стараюсь каждому, лично вручить. Хоть по времени это, конечно, почти нереально.

Вот сюда, например, впервые добрался к детишкам. Хоть городок и под самой столицей. Совсем практически рядом.

Важно этим деткам знать, что не все равнодушны. Доброе слово услышать. И еще слова о том, что у каждого из них есть шанс!

Но…

Черт!

Так, как эта девочка, меня еще никто не цеплял!

Глазища эти ее огромные. Доверчивые такие! И смотрят так, что просто искрятся!

И ведь не за игрушку! Этим стишком про папу, словами своими все в душе девочка перевернула!

Мать у нее, вроде, есть…

Заведующая сказала, что не круглая малышка сирота.

А кулак прямо на стол обрушивается.

Что ж там за мать такая, черт ее возьми, что в детдом свою малышку сдала! Таких сразу, не разбираясь, лишать родительских прав надо!

И оправданий никаких не слушать!

Знаю я, как они все любят себя выгораживать. На обстоятельства тяжелые все свои косяки списывать!

Сам с такими недородителями вырос. У них тоже было миллион причин. И чтобы в бутылку заглядывать беспробудно. И чтобы меня отправлять деньги добывать на улицу.

А я домой возвращаться ночью боялся.

Потому что знал.

Могу ведь и не выдержать.

Если невменяемый отец со стеклянными глазами опять меня кулаками воспитывать начнет, а на самом деле просто злость свою срывать, в один момент не удержусь. Схвачу кухонный нож, и…

Мое счастье, что до такого не дошло.

Хотя вполне могло. Могло…

И девочка эта.

Голосочек ее внутри так и звенит.

О папе она мечтает!

Только вот знаю я, что с девочками в таких заведениях бывает, как только совсем немного подрастут! Хорошо, если защитник найдется. А если нет? Защитников в этой жизни вообще мало. Редкий вид.

– Ирина Олеговна.

– Да, Филипп Станиславович?

Она смотрит на меня с обожанием. Неужели я один этому дому помогаю?

– Пойдем к вам в кабинет. Расскажете мне о ваших нуждах.

– Но… Ой, Филипп Станиславович! Конечно! Пойдемте, пойдем. Я торт как раз испекла . Шоколадный. А с нуждами. Вы и так столько для нас делаете! Только на вас и держимся!

– Понимаю, что все обеспечить невозможно, – хмуро киваю, следуя за заведующей по серым коридорам. – Так что не стесняйтесь. Все говорите. Мебель, может? Постели? Что-то для учебы?

– Пожалуйста. Кофе. Да вы присаживайтесь!

Осматриваю скромный кабинет. Заведующая явно не ставит себя в лучшие условия, чем живут дети. Скромный шкаф, простая мебель. Ничего лишнего.

И все же мне бы сейчас вместо кофе чего-нибудь покрепче.

– Я про девочку эту хотел бы еще узнать. Можно посмотреть ее документы?

– Ой, Филипп Станиславович… Тут такое дело… Документы на детей в столицу повезли. Весь пакет тех, кто сейчас у нас находятся. Так что… Увы…

– Некстати.

Задумчиво качаю головой, опрокидывая в себя горячий напиток.

Язык обваривается, но я как-то и не замечаю даже.

Зацепила она меня. Крепко зацепила.

Что-то еще в ней такое… А что, не пойму.

Только сердце вот как сжалось, так будто маленькая детская ладошка его до сих пор и держит.