После тех ее слов Адам с Дениз сыграли тихую свадьбу и покинули Лондон... Это было разумно, держать его временно вдалеке от людей, и они поселились в небольшом шале в горах. Этьен де Бланкар наезжал к ним время от времени, он и вовсе покинул бы Лондон следом за ними, но супруга никак не желала расставаться с дорогим ее сердцу, насиженным местом. И все же вынуждена была покинуть столицу, когда люди в провинции стали косо поглядывать на молодую чету, никогда не запасавшуюся продуктами, но каждую ночь неизвестно где пропадавшую, и тем пришлось снова переезжать, теперь уже на континент, и де Бланкары поехали с дочерью, как обычно и поступали.

Переезд и тоска по любимому Кенсигтону подкосили здоровье мадам де Бланкар и после непродолжительной болезни она упокоилась в Окситании, в маленьком склепе на кладбище Нарбонны.

Дениз опасалась, что смерть матери сильно ударит по отцу, но каким бы убитым горем не был старик де Бланкар, ради дочери он продолжал держаться за жизнь. И все эти прошедшие десять лет стойко переносил вместе с ними тяготы их кочевой жизни...

Но теперь пришло время остановиться.

Адам чувствовал, что готов осесть в одном месте, не привлекая внимания со стороны.

И потому слова Дениз об отъезде воспринял серьезно...

Пока жива его мать, он хотел с ней увидеться. Наконец объясниться...

И вообще.

Чей-то настойчивый то ли плач, то ли кошачий придушенный писк заставил Адама, оторвавшись от мыслей, прислушаться.

Дениз тоже насторожилась...

Звук доносился из ближайшего переулка, и они оба одновременно шагнули в том направлении: мужчина в форме, притянув к себе за ворот худой рубашонки мальца с копной русых волос, то ли шептал ему что-то в лицо, то ли...

Сорвавшись с места, Адам толкнул его в спину в тот самый момент, когда острые зубы почти впились в детскую шею. Прерванный в самый неподходящий момент, вампир ощерился, припав низко к земле... Глаза его полыхали кровавым огнем.

Новорожденный!

Здесь?

– Убирайтесь! – прошипел он угрожающе. – Эта жертва моя.

Проигнорировав его заявление, Адам спросил:

– Откуда ты? Кто твой хозяин?

Мужчина прищурился, как бы оценивая его и Дениз, которая, к слову, помогла подняться ребенку и теперь, прильнув к ее боку, тот из-под челки глядел на обидчика вместе с ней.

– У меня нет хозяина, – отозвался с насмешливым видом вампир. – Я сам по себе.

– Это вряд ли...

– И все-таки это так. – Говоривший был в форме регулярной английской армии, еще новой, по всему, новобранец, не нюхавший пороха. – Вы, похоже, одичали в этой глуши, раз не знаете, что для нас, для вампиров, наступила новая эра: эра свободы и независимости. Мы теперь ни от кого не зависим: ни от света дня, ни от сотворившего нас господина.

И ведь правда, этот упырь совершенно свободно передвигался в свете жаркого африканского солнца. Как такое возможно? Они с Дениз невольно переглянулись, верно, подумав об одном и том же.

– Что за бред ты несешь? – Адам шагнул в его сторону. – От голода у тебя помутился рассудок?

Вампир издевательски рассмеялся и отступил.

– Мой рассудок трезвее, чем когда-либо прежде, – откликнулся он, продолжая демонстрировать острые, словно бритва, клыки. – И никто не посмеет мне диктовать, кого и как убивать.

С такими словами он подобрался и ловким рывком, так, словно был совсем невесомым, перемахнул через стену, преграждавшую переулок. Топот военных ботинок раздался с другой стороны – вампир убегал, – но Адам за ним не последовал. Был, пожалуй, чересчур поражен случившейся только что сценой... Дениз, судя по виду, пребывала в таком же смятении. Но, памятуя о том, что рядом с ними ребенок, в первую очередь обратилась к нему: