Принюхаться.

Пахло чем-то удивительно вкусным; сладостный аромат растекался волнами, будто приманивая ее. И источала его показавшаяся из леса молоденькая крестьянка...

На сгибе локтя у нее висела корзинка, увидев Дениз, она улыбнулась.

– Вы заблудились, мисс?

Дениз опомнилась в тот самый миг, когда отпрянула от бесчувственной девушки с раной от острых зубов у основания шеи. Ее собственный рот был перемазан в крови... И догадаться о главном было несложно.

Она

пила

ее

кровь...

Она убила ее!

Там, над телом несчастной, ее и нашел доктор Вайгель.

– Что я такое? – спросила она, вцепившись в него. – Почему я сделала это?

Тогда он помог ей подняться и очень серьезно сказал:

– Вы – вампир, Дениз. Полагаю, теперь вы... вампир...

Обливаясь слезами, она, кажется, умоляла его объяснить, как такое возможно, требовала вернуть ее в прежнее тело и вообще изолировать от людей, ибо она опасна для них – и доктор обещал ей помочь. Так же, как обещал позаботиться об убитой ей девушке...

Лицо ее до сих пор так и стояло перед глазами Дениз: она улыбалась убийце, не ведая страха. А зря...

Доктор Вайгель тогда стал спасением для нее: он поил Дениз кровью, не допуская новых убийств с ее стороны.

Тем же спасением она хотела стать и для Адама...

Тем более что сама обрекла его на мучения.

– Твой брат опять не пришел, – с тоской заметила мать, прерывая поток ее мыслей.

И Дениз отозвалась:

– Возможно, он снова уехал.

– Даже не попрощавшись?

Что ей было на это ответить, когда Ален сделал много хуже того: почти убил любимого ею мужчину в тщетной попытке вернуть ее Отто.

– Возможно, на то у него были причины.

– Возможно, – согласилась мадам де Бланкар и ближайшие дни ходила печальной, потерянной.

Ален, несмотря на года, оставался ее маленьким мальчиком, и принять его изменения сердце матери не желало. Как не желало когда-то принять произошедшую в ней перемену...

– Вампир? Моя дочь – вампир?! Что за бред, право слово? Доктор Вайгель, мне жаль, но вы бредите...

Чтобы как-то отвлечь ее от печальных раздумий о сыне, Дениз сообщила, что собирается замуж. Эта новость была встречена бурными выражениями восторга и на какое-то время к мадам де Бланкар вернулось доброе расположение духа... Она принялась планировать свадьбу и выписала французские моды для пошива подвенечного платья невесты.

Сама невеста тем временем, как могла, пыталась расположить к себе будущую свекровь. Та встретила новость о сватовстве единственного ребенка с поджатыми плотно губами: Дениз ей не нравилась, и чувство было во многом взаимным. Спесивая леди Гилфорд никогда не нравилась мадемуазель де Бланкар, ей претило ее отношение к их семье, но приходилось смириться с необходимостью играть роль примерной невестки...

Ради Адама.

Чуть позже необходимость в притворстве отпала, и стало лишь хуже...

Это случилось в день празднования помолвки.

В доме у Гилфордов собралось много гостей, все пили шампанское и поздравляли молодых с обручением. Не пил его только Адам, лишь поднимал и вновь опускал наполненный наполовину фужер...

Ему был нужен напиток другой консистенции.

Нужна была кровь.

А молодой санитар из королевского госпиталя, что снабжал Дениз кровью, не пришел этим утром.

– Твои глаза, Адам, – шепнула она, чуть приметно касаясь возлюбленного рукой.

Мало ли кто наблюдает за ними...

Мужчина тряхнул головой. Он явно прилагал все усилия, держался как мог... На лбу выступила испарина.

– Они все так чертовски восхитительно пахнут, – признался он, до хруста стиснув фужер. – Я едва держусь... – Фужер все-таки брызнул осколками, вскрикнула рядом стоящая дама.