Прозревший в отношении де Шанталя барон понимания к чувствам влюбленных не проявил: нищий доктор, пусть и знатного рода, не входил в его планы. Для Аньес уже приготовили место в свите маркизы де Монтеспан, а значит, следовало как можно быстрее покончить с неуместным романом – и де Шанталя прогнали, как шелудивого пса, покусившегося на кусок жирной индейки с пиршественного стола де Нёвилей.

Ни слезы дочери, ни уговоры влюбленного доктора, обещавшего положить к ногам мадемуазель де Нёвиль целый мир не возымели успеха. К Аньес пригласили портниху и начали обшивать для отъезда в Париж...

Только тогда, уверившись, что по-доброму ничего не добиться, влюбленные сговорились бежать. Сколько душевных метаний и мук им стоило это решение, не стоит и говорить... Аньес в слезах упрекала любимого за исцеление от хромоты, он пытался ее успокоить, уверяя, что не мог поступить по-другому в сложившихся обстоятельствах. В конце концов, с помощью верной служанки однажды ночью, уже накануне отъезда Аньес, влюбленные сели на дилижанс до Кампороссо.

Они надеялись, что, покинув Францию и Прованс, собьют барона со следа и, обоснуясь, как можно дальше от родины, заживут собственной тихой жизнью. Благо, навыки де Шанталя везде обеспечили бы их необходимыми средствами... Тем более что университетский приятель Анри давно зазывал его в Луино на Лаго-Маджоре потчевать тамошних аристократов, приезжавших на отдых. Никогда прежде молодой человек не согласился бы на подобную перспективу, но теперь выбирать не приходилось, и влюбленные прибыли в Луино.

Здесь-то ищейки отца мадемуазель и настигли их месяц спустя...

Друг де Шанталя, посвященный в его печальные обстоятельства, успел вовремя предупредить молодых о появлении в городе странных мужчин в черной одежде, изъяснявшихся на скверном итальянском, и, желая помочь, посоветовал им переждать какое-то время вдали от города. В местных пещерах, где их никто не стал бы искать...

Но злая судьба, казалось, преследовала влюбленных, и утром третьего дня хорошо вооруженные головорезы появились у входа в пещеру.

– Месье де Шанталь, вы присвоили то, что вам не принадлежало. Верните мадемуазель де Нёвиль, и барон обещает сохранить вашу жизнь, – прокричал в темноту, должно быть, главный из них. – Если же вы предпочтете упорствовать и удерживать мадемуазель против воли и дальше... нам придется забрать ее силой, и тогда за последствия я не ручаюсь. Мои люди и без того порядком утомлены долгими поисками, не испытывайте их терпение и впредь...

Анри де Шанталь, слушавший эту речь со стиснутой на эфесе шпаги рукой, то и дело порывался броситься к наглецам и ответить на их лживые утверждения, но Аньес, мертвой хваткой вцепившись в возлюбленного, не пускала его.

– Не смей выходить, – горячечно шептала она, ловя взгляд любимого. – Они просто убьют тебя! Ты ничего не добьешься.

– Но они утверждают, что я держу тебя силой – я не могу такое стерпеть. Это мерзкая ложь! Я должен опровергнуть ее.

– Опровергнуть ценой своей жизни? – вскинулась девушка. – Эти люди не станут разбираться в причинах: им заплатили за твою смерть.

– Но, Аньес...

– Нет, – возлюбленная решительно покачала головой, – ты не выйдешь к ним – к ним пойду я.

– Нет!

– Да, Анри, другого выхода нет. Если они ворвутся сюда, то убьют тебя! Я достаточно знаю отца, чтобы утверждать это! Но если я выйду... тебя, возможно, не тронут...

– Ты полагаешь, я стану прятаться за твоей спиной?! – возмутился Анри де Шанталь. – Я, может быть, нищий доктор без гроша за душой, но понятия чести – не пустой звук для меня. Я сумею отстоять свою честь в честном бою!