Одно время у людей, хорошо знавших поэта, даже стало складываться мнение, что после смерти Елены Александровны Тютчеву «самому осталось недолго жить». А тут еще, словно в подтверждение пословицы, что «беда не проходит одна», 2 мая 1865 года от скоротечной чахотки умирает четырнадцатилетняя дочь Тютчева и Денисьевой – Елена. А на следующий день от этой же болезни скончался сын Коля.

Сколь страшным было его горе, можно судить хотя бы по его письмам. Так, 17 мая в письме Георгиевскому он пишет: «Последние события переполнили меру и довели меня до совершенной бесчувственности. Я сам себя не сознаю, не понимаю…» 20 июня – сестре Елены: «Не было ни одного дня, который я не начинал без некоторого изумления, как человек продолжает еще жить, хотя ему отрубили голову и вырвали сердце».

И все же не зря говорят, что любую боль лечит время. Глухую пустоту в сердце Тютчева постепенно стала заполнять другая женщина, подруга Денисьевой Елена Богданова. А начиная с конца 1865 года он стал видеться с ней все чаще и чаще.

Известно, что к физической стороне любви Гоголь был равнодушен. Посему, видимо, особого интереса не проявлял и к брачному союзу, считая, что без него вполне можно обойтись. «Я просто стараюсь не заводить у себя ненужных вещей и сколько можно менее связываться с какими-нибудь узами на земле», – писал он в 1849 году.

Однако как это ни странно, но именно к этому времени относится попытка Николая Васильевича обзавестись узами брака. Кто же так глубоко запал в сердце вольнолюбивого человека? А то, что глубоко, сомневаться не приходится, потому что именно о ней, своей возлюбленной, Гоголь в конце первого тома «Мертвых душ» пишет: «…чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения».

Кто же послужил прототипом Улиньки из «Мертвых душ»? Как считает Иван Аксаков, это была дочь графа Виельгорского – Анна Михайловна. Гоголь был не только знаком с этим хорошо известным в Петербурге семейством, но и в течение многих лет переписывался с самим графом, его супругой Луизой Карловной и тремя дочерьми, младшая из которых, Анна, или Нози («Носатая»), как звали ее домашние, и стала предметом его особых забот.

Анна знала Гоголя с восьмилетнего возраста. Но увидела знаменитого писателя лишь зимой 1843/44 года в Ницце, когда в сопровождении папеньки и знаменитого писателя прогуливалась по берегу уже остывшего моря.

Тогда Анне Михайловне исполнилось двадцать лет. Она была буквально околдована писателем. И он ей льстил тоже. Потом он уехал во Франкфурт и уже оттуда прислал лично ей письмо, которое положило начало их переписке…

Начало же настоящего романа с Анной Виельгорской биографы относят к осени 1848 года. Продолжался он недолго, всего полгода. Но это был период интенсивной переписки, обмена советами, намеками, запросами, окольными признаниями. Полгода почти полного отвлечения от труда в пользу настоящей минуты, отрыва от «желаний небесных» во имя «желаний земных».

В это же время стали более частыми и его визиты к Виельгорским. Тайную причину их поняли не все. Но, например, писатель Владимир Соллогуб, женатый на одной из дочерей графа, довольно быстро обо всем догадался. «Анна Михайловна, – читаем в его “Воспоминаниях”, – кажется, единственная женщина, в которую был влюблен Гоголь».

Чувствует это и сам Николай Васильевич. Правда, он все еще с тщательностью психоаналитика пытается разобраться в своем состоянии. «Нервическое ли это расположение или истинное чувство, я сам не могу решить». И в конце концов приходит к выводу, что это все-таки чувство.