– Я слышала, – начала леди Кливленд, – что молодой Гилфорд провел последние года три где-то в Южной Америке, в одной из тех диких стран, где люди понятия не имеют об этике и правилах поведения. Что, скажите на милость, там делать образованному мужчине в самом расцвете жизненных сил?

– Он вроде бы бабочек изучает... – краснея, пролепетала одна из девиц Лестервилль.

– Не бабочек, а летучих мышей, – с умным видом поправила ее мадам де Бланкар.

– Летучих мышей-кровососов, – поддакнула леди Браун. – Я даже думать о подобном боюсь! Все эти истории о вампирах до омерзения отвратительны. Фи!

Дамы ахнули и брезгливо скривились все, как одна.

Но леди Алисия еще и осведомилась:

– А вы верите в настоящих вампиров? – Хозяйка смутилась.

– Не то чтобы верю, – пролепетала она, – но... всякое ведь бывает.

– Вот именно, – с умным видом подтвердила ее слова леди Кливленд. – Бывает всякое... и такое к тому же, что молодой, воспитанный англичанин... путается не пойми с кем, – понизила она голос до шепота.

Дамы в один момент догадались, о чем идет речь, и понимающе закивали. А герцогиня со слуховой трубкой, глухая как пень, неожиданно этот шепот тоже расслышала и проскрипела так громко, что даже девицы Лестервилль это услышали и покраснели:

– А вы что хотели, мужчинам ласка нужна, а в джунглях, кажись, воспитанной англичанки не сыщешь, только местных туземочек с обнаженными грудями. Очень красивых, я слышала...

– Матушка! – ахнула в ужасе леди Браун, пресекая поток ее речи.

И в тот самый момент лакей доложил о визите новых гостей:

– Лорд и миледи Гилфорды, – раздалось на весь зал.

Взгляды присутствующих обратились на дверь, и Дениз, против воли заинтригованная любвеобильным ученым-хироптерологом, неожиданно перестала дышать и вцепилась заледеневшими пальцами в обивку дивана.

6. Глава 6. Его девочка-мотылек

Повязывая перед зеркалом шейный галстук, Адам Гилфорд, третий граф Эссекский, улыбался своему отражению. В кои-то веке его не раздражала копна неестественно белых волос, доставшихся в дар-проклятие от отца, – он помнил, какими глазами глядела на них этой ночью девочка-мотылек, почти ощущал ее пальцы, пропускавшие белые пряди сквозь пальцы, и обонял ее запах.

О нет, так не пахнут обычные шлюхи с самого дна...

Те скорее смердят сточной канавой, близ которой живут и работают, пропитавшись городскими миазмами до нутра.

Его Мотылек пахла ночною фиалкой. Этим тонким, горьковато-сладостным ароматом, источаемым маттиолой в ночные часы...

Он, казалось, им захлебнулся, когда, прекрасная в своем простеньком платье, эта девушка подошла к нему там, в «Британии». И глядела большими, темными, как агаты, глазами, изучая его...

Что она в нем увидела?

Что ХОТЕЛА увидеть?

В тот момент он забыл обо всем, кроме жажды внезапного обладания, охватившего тело и душу.

Что-то в темных, не по-детски серьезных глазах всколыхнуло внутри настоящую бурю.

Адам понятия не имел, что способен увлечься за долю секунды, и что увлекся в тот самый момент, когда незнакомка, оттолкнувшись от стойки, пошла к нему через зал своей легкой, летящей походкой воздушной гимнастки. А потом предложила себя с таким видом, будто всего лишь приглашала на танец в Букенгемском дворце...

И он не смог отказаться.

Хотя по-джентльменски именно так и следовало бы сделать.

А еще расспросить, как подобный «цветок» распустился в зловонной клоаке Ист-Энда.

Но говорить как-то не получилось, а вот целовать ее... и исследовать каждый дюйм красивого тела – очень даже.

Адам невольно сглотнул, убеждаясь, что галстук повязан достойно.