Иногда аресты членами комиссии проводились хаотично и под стражу попадали случайные люди. Так, согласно А.Б. Николаеву, уже 27 февраля А.Ф. Керенский демонстрировал список тех, кого следовало немедленно задержать, с указанием их домашних адресов. В тот же день был арестован председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов, 1 марта был задержан директор Департамента полиции К.Д. Кафафов, 2 марта арестовали его коллегу С.П. Белецкого и действующего и.д. вице-директора Департамента полиции П. Руткевича[69].

В условиях двоевластия, при относительном взаимодействии Временного правительства и Петроградского Совета, степень «случайности» попадания на допрос в ЧСК увеличивалась в разы. Так, 14 марта 1917 г. были арестованы 73-летний С.К. Глинка-Янчевский (многолетний редактор «Земщины») вместе с сыном по подозрению в связи редактора с «Союзом русского народа». При обыске ничего компрометирующего у С.К. Глинки-Янчевского не нашлось, несколько дней выясняли, кто дал распоряжение арестовать. Оказалось, что бумаги было две: одна – от А.Ф. Керенского, другая – от Петроградского Совета. Однако Исполком Совета поспешил отречься от инициативы в этом деле, свалив всё на А.Ф. Керенского[70].

Также расследование велось и в отношении тех, кто не входил в предусмотренный актом перечень, в стенограммах допросов они были заявлены как «общественные деятели» (например, Ф.А. Головин, А.И. Гучков, Н.Е.Марков 2-й, П.Н. Милюков, А.И. Шингарев) и «проходимцы» в лице дворцового коменданта В.Н. Воейкова, фрейлины императрицы А.А. Вырубовой, генерала-историографа Д.Н. Дубенского и др.[71]

К концу весны 1917 г. перечень лиц, интересующих следователей ЧСК, был увеличен. Это стало возможным потому, что с 12 мая 1917 г. комиссия наделялась более широкими правами, в их числе – право расследовать преступные деяния, учиненные перечнем указанных в Положении о ЧСК лицами, даже если они во время совершения таковых не состояли в этих должностях или вообще на службе, а также «и иные преступные деяния, учиненные должностными и частными лицами, если комиссия признает, что эти преступные деяния имеют тесную связь с деяниями, подлежащими расследованию комиссии»[72]. Так, по делу «провокатора Малиновского» в ЧСК, в качестве свидетелей, давали показания ряд большевиков – В.И. Ленин, Н.К. Крупская, Н.И. Бухарин, И.П. Гольденберг, А.И. Рыков, А.М. Никитин, В.П. Ногин, Г.Е. Зиновьев и др.[73]

Кроме того, под эгидой ЧСК для способствования ее деятельности создавались различные следственные комиссии, в том числе Комиссия по разбору дел бывшего Департамента полиции и многие другие[74].

В исследовании Ю.В. Варфоломеева подчеркивается, что сотрудники ЧСК старались исключить влияние политической конъюнктуры на ход и результаты проводимого ими расследования[75]. Однако стенограммы допросов активных общественно-политических деятелей монархического крыла показывают, что предвзятости членам ЧСК все же избежать не удалось[76]. Например, Н.Е. Маркову 2-му, депутату Государственной Думы третьего и четвертого созывов, председателю монархической партии «Союз русского народа» (СРН) были заданы вопросы о том, насколько его партия стремилась к укреплению монархии «в чистом виде без конституции»; не был ли предметом «желаний, отдельных домогательств частей или центра» СРН «вопрос о необходимости перехода к строю до основных законов 1906 года»; как относился СРН к террору; причины его (Маркова) выступления в Думе летом 1914 г. по поводу «избежания войны» ввиду «недостаточности вооружения» и «отчего», по его мнению, «происходила недостаточность вооружения» и т. п.