– Говори, что найдешь, – продолжал он. – В отличие от армии, у нас общаются просто и свободно. Не надо каждый раз спрашивать разрешения.

Она кивнула, захлопнув папку.

– Идем уже, – ворчливо сказал Дюк. – Тебя же надо еще устроить.

Когда город накрыл рассвет, как и всегда серый и бездушный, Дюк уже был готов в дорогу. И пребывал в скверном настроении. Ему удалось поспать всего часа три. Можно было бы и чуть дольше, но с утра он засел бриться, что занимало некоторое время.

Вообще, вернувшись в город три дня назад, дознаватель даже успел побывать у приличного цирюльника. Ему обрезали волосы. Дюк не любил, когда они падают на воротник. К тому же природа наделила его жесткими непослушными кудрями, с которыми у него не было не желания, ни сил справляться. Только… сбрить налысо жалко. Потому оставался вьющийся темно-каштановый чуб, спадавший на брови, и короткие жесткие волоски сзади. Под шлем. Который дознаватель практически никогда не носил.

Так же в цирюльне его избавили от недельной щетины. Вообще, простой люд всегда носил бороды. Только знать блестела чисто выбритыми подбородками. Но это же не было узаконено официально! Дюка борода раздражала. Многие женщины говорили ему, что растительность на подбородке скроет шрам на нижней челюсти, тянущийся от правого угла губ вниз, по шее. Он остался у Дюка с первых месяцев войны.

Но дознавателю не было до привлекательности своей внешности дела. Важно только удобство. Тем более, что шрам на лице был не единственным. По правой скуле шел ожог, заработанный в равнинных боях от одного прыткого итрийского, ныне покойного, мага. В принципе, ходить выбритым было удобнее, только ради этого надо было вставать раньше по утрам. Сегодня – слишком рано.

Однако, не только бритье в ранний час вызывало раздражение дознавателя. Он был недоволен собой. Из-за Алики. Надо было просто оставить ее у Казарм. Но… Он не мог представить себе эту девушку, в белой шелковой рубахе, в ее добротной обуви, в коморке солдата. Это слишком не подходило кузине Ренара. Хотя Дюк понимал, что прими он такое решение, воительница беспрекословно подчинится. Наверное, именно поэтому он поступи иначе.

В казарменном корпусе была еще и Марта. Вдова одного из Стражей. Тоже дознавателя, погибшего два года назад. По смерти мужа герцог выдал ей дотацию. Вместо того, чтобы уехать прочь и забыть службу, вместо возможного второго замужества, Марта выкупила бывший длинный просторный сарай, укрепила его на свои сбережения и деньги Его Светлости, разделила на комнатки. Там была расставлена скромная, но добротная простая мебель. Зато было уютно, светло и чисто. И даже чуть более просторно, чем в клетях Казарм.

Дюк привел Алику к Марте, где квартировал и сам. Плата была не велика, часто Марта позволяла жить у нее в долг. Но кузина герцога настояла, что оплатит жилье на два месяца вперед, выдала хозяйке деньги. За что Марта пожаловала девушке совсем новые белые простыни и даже шерстяное одеяло.

Дознаватель оставил Алику в заботливых руках Марты, лишь распорядился о раннем завтраке и ушел к себе. Вчера он был собой доволен. Сегодня… проявленная им забота о девушке его раздражала. Как и тот факт, что нужно будет как-то представить Алику отряду.

Выбрившись и позавтракав, дознаватель собрался и вышел во внутренний двор Казарменного Корпуса. По поводу кузины Ренара он так ничего и не придумал. Значит, и настроение у него не улучшилось.

На улице было прохладно. Не холодно, но так… свежо. Дюк не взял с собой плаща. Слишком тяжел и неудобен в бою. На дознавателе была кожаная куртка, похожая на сюртук, до середины бедра, обшитая металлическими бляхами по груди и плечам. Высокие сапоги должны были защитить ноги. Кольчугу Дюк не носил, опять же, чтобы ничего не сковывало движений. Все же это уже не война. И те, с кем приходится сражаться, не используют луки и стрелы. Все чаще – когти да зубы. От них и куртка спасет. Зато бегать легко. И можно взять больше оружия.