Диего не собирался бить брата.

Как-то так получалось, что он изначально избегал стычек с Мануэлем, отчего тот уверился в собственной силе и ловкости. И потому удар этот стал для него неожиданностью. Мануэль не удержался на ногах, засипел, хватаясь за живот.

– Т-ты…

– Завтра ты уберешься из дома. – Диего не испытывал ни тени раскаяния, напротив, глубочайшее удовлетворение. – И сделаешь так, чтобы ни я, ни Каэтана больше о тебе не слышали.

– Ты еще п-пожалеешь. – Он с трудом, но поднялся. – Вы оба пожалеете!

– Потом был вечер… обыкновенный, как мне казалось поначалу. – Диего устал, то ли от самой истории, то ли от того, что много говорил, и теперь речь его была глухой, неторопливой. – Каэтана, как я уже говорил, блистала. Она, потом я понял, что она выпила чуть больше обычного, а потому и вела себя несколько смелей… Она будто желала показать, что все еще молода. Потом этот поединок… Танец… Новая пассия Франсиско была танцовщицей… Нет ничего безумней, чем попытаться победить танцовщицу в танце. Но Каэтана думала, для нее нет ничего невозможного. И она проиграла, конечно. Но не потому, что танцевала хуже. Нет, она была великолепна. Только устала. А та девушка… На ее стороне была молодость. И гости рукоплескали этой победе. Все они стали свидетелями позора Каэтаны. Она же пыталась представить все, как шутку, но я видел, что ей было вовсе не до смеха. Она не просто была огорчена. Она была раздавлена этим проигрышем, но она держала лицо. И пыталась развлекать гостей, не обращать внимания на смешки… Потом она повела всех осматривать мастерские. Тетушка с таким восторгом рассказывала о своих подопечных. О том, сколь много талантливых людей ей посчастливилось встретить в свое время, о том, что и ее имя, быть может, увековечат наряду с авторами шедевров. И не только имя, но ее саму полотна запечатлеют на века. Потом разговор зашел о красках. И Каэтана сказала, что работать с ними опасно, ведь многие краски чрезвычайно ядовиты…

Конец ознакомительного фрагмента.