– Логично, – согласился Макс.

И Алина мысленно присоединилась, что да, логично.

– Я вернулся в дом. Поднялся к ней. Дверь была открыта, но все знали, что Марина со Стасом поссорилась. А в таких случаях у нее всегда настроение было поганым. Никто не хотел под это настроение попасть, вот и не беспокоили. Так мне потом объяснили.

– А ты решил побеспокоить?

– В комнате ее не оказалось. Постель была разобрана, платье на полу лежало, но халат исчез. Мобильный ее на столике нашелся. Я тогда еще удивился, потому что она с телефоном даже в ванной не расставалась.

– И что ты сделал?

– Позвал Женьку, горничную тоже. Спрашивал. Выяснилось, что Марину с самого утра никто не видел. Тогда велел искать. Вот и… нашел.

– Где?

– Я же говорил! – с раздражением воскликнул Егор. – В гостиной нашел! Перед этими треклятыми картинами! Она заперлась! Точнее, подперла ручки двери стулом. Их пытались открыть…

– И как получилось, что в гостиную все утро никто не заходил?

Этот разговор все больше напоминал Алине словесную дуэль. Зачем вот так? Неужели Макс думает, что Егор виноват? А если виноват, то… То почему за дело это взялся? Сыщика нанял?

– Обыкновенно! – Егор вскочил и прошелся по комнате. – Дом огромный. А прислуги в нем не так и много. Убирают по плану, вчера, после того как гости ушли, убрались. Вот и не заглядывали, ни к чему, а может, и хотели заглянуть, и пробовали, но, говорю же, дверь стулом подперта была! Я сам через окно забирался, ломать не хотелось… Да и двери тут крепкие, просто так не сломаешь.

– Хорошо, ты забрался. – Макс поднял руки, успокаивая приятеля, – а знакомы эти двое были явно давно и разговаривали именно как старые приятели. – И что ты увидел? Только подробно. Давай, закрывай глаза и вспоминай в мелочах. Даже если ерундой покажется, все равно…

Егор кивнул.

Он встал возле окна, уперся в подоконник. Глаза послушно закрыл.

Сделал глубокий вдох. И заговорил отнюдь не сразу.

День выдался солнечным, и солнце проникало сквозь тонкие занавеси. Гостиная выглядела не бирюзовой – белой, но это оптический обман, Егор знал точно. Он бывал здесь не раз. И прекрасно помнил, какой должна быть комната. Бледно-голубые обои в тонкую полоску. Белая мебель, обтянутая васильковой тканью. Правда, привычный порядок оказался нарушен, что тоже было странно. Эта комната никогда не относилась к числу тех, куда допускались гости, но вот…

Сдвинули к стене низенький диванчик. И стулья выстроили в ряд. Белым пятном выделялся камин, зев которого был стыдливо прикрыт ширмой. И в глаза сразу бросались две подставки с картинами.

Да, именно на эти картины Егор и обратил внимание.

Они приковывали взгляд, хотя ничего-то особенного в них не было.

Альков. Кровать. И женщина, лежащая на кровати. Она не то чтобы красивая, завораживает отнюдь не красота, а яркая внешность. Белая кожа. Темные волосы. Глаза почти черные… Марина была блондинкой, но в чертах женщины проглядывалось несомненное сходство.

На первой картине она была одета в тонкую сорочку, на второй – обнажена, но нагота эта не выглядела неприличной. И все-таки Егор отвел глаза.

Тогда-то и заметил Марину.

Это было странно, не то, что он заметил, а то, что не увидел ее сразу. Как можно было не заметить? Она, лежала на полу, скрутившись калачиком, подтянув ноги к животу и обняв живот руками. А еще Егор ощутил резкий кисловатый запах, смутно знакомый.

Так пахнет рвота.

И еще кровь.

– «Скорую»! – закричал Егор, где-то осознавая, что вызывать врача уже поздно. – «Скорую»…

Марина была мертва.

Он все равно попытался ее поднять, удивляясь тому, до чего тяжела она сделалась. Перетащил на кушетку, а потом убрал стул, открыл двери.