Спускаюсь на две ступеньки и вдруг осознаю – свобода! Теперь я могу с чистой совестью начать окучивать Яну Валерьевну, ведь теперь свободен, я ничей. Отношения с Линой связывали меня по рукам и ногам. Вот только мать будет недовольно бухтеть, когда узнает о разрыве с ее протеже.
- Сенечка, подожди… - бежит за мной огненно-рыжая красотка, до того яркая, что глазам больно. – Это…
- … не то, что я подумал? – останавливаюсь, просто боюсь споткнуться на лестнице, от хохота, душившего меня. – Хм… наверное эта морда у тебя в служанках, и сейчас протирал пыль в одних портках? А, нет же, это повар, который бросил свои ложки-поварешки и помчался открывать дверь? Нет? А кто он? А, я понял, это дворецкий.
- Сень… прости… просто ты уехал так надолго, и… - мямлит, зябко кутаясь в пеньюар, дорогущий между прочим, сам выбирал в самом модном салоне.
- Надолго. Два месяца – это жуть как долго. Ну вот, больше мучить тебя ожиданием не буду, милая. Иди к своему… а то заставляешь его ждать. Как знать, может он за эти десять минут уже завел себе кого-нибудь. Вдруг он тоже ждать не умеет.
Не хочу смотреть в скривившуюся физиономию, тошно осознавать, что любовь была фальшивая, и подпитывалась только счетом в банке. Надо закрыть его, кстати. Лучше больным детям отдам, им деньги нужнее. Кстати о детях.
Вот никогда не думал, что дети могут появляться совершенно неожиданно и буквально ниоткуда. Та-дамм! И ты стал папой чуда в подгузниках, причем уже способного произносить первые слова. Никакой тебе беременности любимой женщины, ни ее каприз и токсикозов. Это просто супер!
Уже почти не сомневаясь, что я отец очаровашки Настеньки, толкаю дверь кафе и оглядывая зал. Мужик за столиком в углу поднимает руку, привлекая мое внимание. Ну что же, сейчас все разузнаю, и буду решать, что дальше делать.
- Я Данила, муж Ольги, - басит мужик, прихлебывая пену из кружки с кофе. – Бушь?
- Нет, - морщусь, этот напиток с пышной молочной пеной не самый мой любимый, да и быстрее к сути дела перейти хочется. – Что с Ольгой.
- Да че… в морге она. Неделю назад не проснулась просто. Эх, а у нас такие планы были насчет тебя! Повезло тебе, мужик.
- Не понял, какие планы? – мысли как муравьи, бегают, сталкиваясь, ни одну не могу поймать за хвост.
Поднимаю руку, подзывая официантку в заляпанном переднике. В горле пересохло внезапно, и сознание мутится от недосыпа.
- Двойной кофе, черный, без сахара, - делаю заказ и снова поворачиваюсь к мужику. До меня только дошло, что Ольга неделю в морге. – Почему твоя жена до сих пор не похоронена?
- Бабла нет. Тут столица, знаешь ли, жить дорого, подыхать еще дороже. Оформляю социальные услуги, но это будет нескоро, желающих куча.
- Что такое социальные услуги?
- Ты с какой планеты, братан? Это погребение за счет государства.
- Я дам денег. Так что за планы? – прямо интересно, на что меня хотели приговорить.
- Мы ребенка тебе продать хотели. Твоего. Я не могу детей иметь, а мать моя все выла – когда вы уже внучонка состряпаете. Вот, а тут пригласили Ольку на вечер выпускников, мы покумекали – там ты будешь, богач, она тебя заговорит, глазками похлопает... А потом тест на отцовство тебе в морду тыкнуть, и чтобы ты бабло на ребенка отстегивал… - мужик с жадностью припал к белой кружке, делая большие глотки. А я сижу и жду продолжения, не веря своим ушам. Оленька, такая милая, не верится, что она так жила и могла такое выдумать. Мужик вытерся рукавом и продолжил:
- А тут матуха моя того, преставилась, и внук как бы не нужен стал. Нам и вдвоем хорошо было, только без бабла фигово. Мы того, сели, порешали. Алименты мало, а нам надо много. Пять лимонов. Вот и подумали тебе дочку продать. Обсудили задумку и спать легли. А утром я эту дуру добудиться не смог, сказали, тромб оторвался. А мы уже билеты купили. Даже шмотки девчачьи прикупили на последние гроши, игрушки всякие, соски. Ну чтоб во всей красе тебе дочку привезти. Ну вот как бы и вся история.