- Ну чего ты плачешь, - спрашиваю серьезным голосом, поглаживая щечку девочки, - сейчас мы закажем пиццу и накормим тебя, зайка моя…

Услышав мой голос, малышка замолчала и уставилась на меня такими знакомыми голубыми глазами, что последние сомнения отпали, кто ее отец. Она улыбнулась мне, протянула ручки и заерзала на руках Леры. Что-то залопотала на своем малышовом языке, отдаленно похожее на слово «мама».

- О! Она тебя мамой называет, возьми ребенка пока, чтобы успокоилась, - командует Анька, доставая из своей сумочки блокнот и ручку. – И никакой пиццы, ей кашку надо сварить. Я сейчас список напишу, надо купить все необходимое, насколько я еще помню. Надо будет съездить в магазин и аптеку, кому-нибудь.

Съездить, значит это буду не я. У меня нет машины и я даже ни разу за рулем не сидела. Ладно, пусть девчонки съездят и привезут все. Потом еще попрошу, чтобы Аня составила список дел, которые необходимы для возни с младенцем. Кормить, гулять… что там еще?

- Ой, там в прихожей на полке карточка с деньгами, босс оставил, на траты, возьмите, - вспоминаю о деньгах, вовремя как раз.

За покупками отправилась Лера, сияя от счастья серыми красивыми глазами. Она любит шопиться на тему деток, хоть и не может забеременеть, но все равно покупает разные вещички детские, копит их дома, пока мужу не надоедают все эти разглядывания и горестные вздохи. Тогда Артем собирает вещи в пакеты и отвозит их в церковь, просит раздать многодетным семьям.

- Так, у тебя манная крупа есть? – спрашивает Аня, разбирая пакет с вещами девочки, откладывает в сторону подгузник и вопросительно смотрит на меня. – Есть или нет?

- Нет. Ты же знаешь, я не готовлю дома…

- Ясно. Ладно, тогда подождем Лерку. А пока переодень подгузник, только не забудь салфеткой влажной протереть кожу, а может надо и подмыть, в случае, если малышка запачкала подгузник.

Что? Сменить, подмыть… Аня какие-то страшные вещи говорит, я держу ребенка с трудом даже, боюсь уронить, а она еще и вертится на руках, бормочет что-то. Представляю, что и как мне сделать, разглядывая подругу, мне бы ее уверенность.

И вид даже строгий, светлые волосы скручены в пучок, мне бы жалко было такие шикарные локоны сматывать и закалывать так жестоко. На лице минимум косметики, только светло-карие глаза подведены карандашом. Типичный препод в универе. Студенты таких мымрами называют.

От резкого звука я подскакиваю, подруга нечаянно уронила на пол переноску с погремушками, которые зазвенели на все лады. Тонкий матрасик вывалился, и мы увидели розовую папку, и документы, виднеющиеся сквозь полупрозрачный пластик. Кажется, мы сейчас узнаем имя этого чуда, нашлось свидетельство о рождении, спрятанное на самом дне сумки-переноски.

- Рогозина Анастасия, - читаю вслух. Настенька ее зовут!

- Мать Рогозина Ольга Павловна, отец Рогозин Даниил Андреевич, - отбирает у меня свидетельство Аня и читает дальше. – Ну вот, хоть имя знаем теперь. А босса твоего нового Даниилом зовут?

- Нет, Арсений Петрович он, Егоров. Там еще тест на отцовство есть, посмотри.

- Симпатичный?

- Тест? Наверное, обычный, бумажный… - удивляюсь вопросу.

- Да нет, не тест, босс твой, симпатичный? – покатывается со смеху Анька, разворачивая другие бумажки. – Ну ты мать даешь, растерянная такая. Да ты присядь уже, Настенька молчит, чего ты ее трясешь. Игрушку ей дай.

- А босс… да обычный. Мужчина лет тридцати пяти, с глазами как вот у нее. Ну, высокий, темно-русый…

- Красавчик, значит, наш папашка… совпадение днк девяносто девять и девять, с Егоровым А. П.