Теперь я не считаю его красивым, даже странно, как раньше не заметила огромный багровый нос и выцветшие глаза цвета спитого чая, узкие злые губы, прилепившиеся к нижней части подбородка. Впрочем, подбородок только числился, губы практически сразу перетекали в дряблую шею.

Но тогда я влюбилась в его талант, и под вуалью благоговения не замечала недостатков. Через полгода мы расписались и стали жить вместе, в моей квартире. Я работала рядовым бухгалтером в фирме, а после рабочего дня еще работала кухаркой, прачкой и уборщицей дома. Когда совершенно без сил падала в кровать, еще приходилось терпеть неловкие телодвижения, которыми он гордился. Хорошо, что длилось это недолго, всего минуту, и с периодичностью раз в три дня. Отдала супружеский долг, и свободна на три дня.

Таких понятий как поцелуи и прикосновения, не существовало в нашей жизни, да я их и не жаждала, помнила еще липкие губы-присоски Влада в конфетно-безбукетном периоде, и повторения чмоканья мерзкого не хотела. Но и не это было самым страшным.

Нашествия свекрови были страшнее. Приезжала со своей дачи на неделю, устанавливала свои порядки, читала мне лекции на тему как нужно правильно ухаживать за ее талантливым отпрыском и тыкала мне в лицо пальцем, напоминая, что я неотесанная деревенщина, которая не годится в подметки их древнему роду. Типа одолжение мне сделали, дали мне свою фамилию и статус в обществе.

Через пару лет моя вуаль сползла на плечи, и я увидела, что талант моего мужа давно в прошлом. Его покинуло вдохновение, и новые картины не писались. Он таскал все те же самые полотна по городам и весям, выставлял их во всевозможных галереях даром, не получая за это ни копейки.

Но иногда умудрялся создавать копии и продавать их. По мелочи. Но гордился своими художествами неимоверно. Владлен не собирался устраиваться на нормальную работу, ссылаясь на то, что его в любой момент может посетить Муза, и очередной шедевр наконец родится на свет. Но видимо Муза не работала в старых «хрущёвках» и тогда я сдалась, устав от нытья вольного художника и арендовала ему просторную студию.

Я тянула свой брак слишком долго. Подруги мне советовали бросить этот чемодан без ручки, но мне было его жалко. Со временем Влад стал раздражать меня и это было взаимно. Но если я молча пыхтела, закусив губу, чтобы не сорваться, то он не скупился на ругательства и пошлые клички. Я стала все больше задерживаться на работе, он в своей студии.

Для меня задержки стали плюсом – владелец фирмы заметил мое рвение и повысил до руководителя отделом финансов. И даже поощрил в этом году полноценным летним отпуском, хотя в июле в нашей фирмы работы завались.

И вот я вдруг вспомнила три месяца назад, что у нас с мужем шестилетие семейной жизни. Решила устроить ему сюрприз, да и застукала его с натурщицей. Он так орал на меня, а я стояла и выслушивала оскорбления, пока что-то не лопнуло в душе – бдзынь! И сразу решение – не хочу больше его видеть в своей жизни. Никогда!

Я выпорхнула из студии как птичка из клетки, будто освободившись от чего-то липкого и мерзкого. Мне хотелось петь! Или сделать что-то такое, чего бы никогда не сделала. И тут мне на глаза попался тату-салон, на другой стороне улицы. Я рванула навстречу вольной жизни, собираясь поставить на себе метку в честь такого события.

- Ну что, стаю колем? – спросил меня мастер, сплошь изрисованный.

Я только кивнула и обнажила плечо. Татуировка на картинке выглядела красиво – стая ласточек, которая тянулась клином от левой лопатки к плечу. Но операция оказалась такой болезненной, что я смогла выдержать только одну ласточку. Спустя полчаса я взбунтовалась.