– Да? – разочарованно протянул Эрн. – А я хотел использовать его для своей пузии. – Он хотел было вернуть блокнот, но снова положил его в карман. – Я очень люблю пузию.

– Что ещё за пузия? – озадаченно спросила Бетси.

– А ты что, не знаешь? Это когда слова рифмуются.

– Может, ты хотел сказать – поэзия? – поправила его Бетси.

– Ну конь-эшно, – кивнул Эрн. – Обожаю сочинять пузию.

– Ну и какую же поэзию, то есть пузию, ты сочиняешь? – спросил Фатти после некоторого замешательства.

– Могу прочитать, – предложил Эрн, очень довольный собой. – Называется «Бедный мёртвый поросёнок». – И, откашлявшись, он начал:

– Ой, твой дядя идёт, – вдруг перебил его Ларри.

В проёме калитки появилась крупная фигура мистера Гуна, и он прорычал:

– Ты ещё тут? Срочно вези мой велосипед в починку!

– Ой, пока, – быстро произнёс Эрн и покатил велосипед прочь. – Ещё увидимся!

Эрн оказался прилипчивым как репей. Он поджидал юных сыщиков в самых неожиданных местах, без конца спрашивая, не появилась ли на горизонте что-нибудь интересненькое. Он всё время порывался почитать им свои стишки, но самым неприятным было то, что он злословил о своём дядюшке.

– Ну ладно мы, – не понимал Ларри, обсуждая это с друзьями. – У нас свои счёты с мистером А-ну-ка-разойдись. Но ведь Эрн – его родной племянник. Если его послушать, так мистер Гун – самый гадкий, жадный и ленивый полицейский на свете.

Эрн и впрямь рассказывал про своего дядю неприятные вещи:

– На завтрак он съел всю яичницу с ветчиной, а мне досталась тарелка каши. Неудивительно, что его форма трещит по швам.

А в другой раз он заявил:

– Дядя Теофиль – ужасный лентяй. К полудню ему надо быть на службе, а он сидит в кресле и дрыхнет до самого полдника. Вот бы приехал инспектор и посмотрел на это безобразие.

Ещё в один из дней Эрн накляузничал:

– Дядя говорит, что вас надо запереть в кутузку на недельку, такие вы наглые. А ещё ему нравятся родители Пипа, а родители Фатти…

– Послушай, Эрн, – перебил его Фатти, – нехорошо наушничать. Знал бы твой дядюшка, он бы перестал тебе доверять.

Эрн хрюкнул:

– А зачем, вы думаете, он мне всё это рассказывает? Чтобы я передал вам! Так он хочет выразить вам своё «фе».

Фатти был возмущён:

– Ах так? Ну что ж, передай своему дяде, что он…

– Прекрати, Фатти, – остановила его Бетси. – А то он снова нажалуется нашим родителям.

– Он не станет жаловаться вашим родителям на меня, – возразил Фатти.

– Ещё как станет. – Пип покачал головой. – Видел бы ты, с каким важным видом он заваливается в наш дом – вперевалочку, как пупырчатая жаба…

Эрн довольно хрюкнул:

– Зашибись сравненьице! Представляю лицо дядюшки Теофиля, когда я ему это расскажу.

– Только посмей, я тебе уши оторву! – гневно воскликнул Пип. Ему было стыдно за свою несдержанность, но его уже понесло: – А ещё я разобью тебе нос. А ещё…

– Прекрати, Пип, – осадил его Фатти. – Ты же не умеешь боксировать. Без сноровки тут не обойтись. Видел бы ты меня на ринге! В прошлой четверти я бился с мальчиком на голову выше себя, но уже через пять минут…

– Но уже через пять минут ты уложил его на лопатки, – догадался Ларри. – В результате боя враг ушёл с помятым ухом и двумя фингалами под глазом.

– А ты откуда знаешь? – удивился Фатти. – Я ещё никому не рассказывал.

– Зато ты много другого рассказывал, и конец примерно один и тот же, – ухмыльнулся Ларри.

– Ну так вы наткнулись на что-нибудь интересненькое или нет? – встрял в разговор нетерпеливый Эрн.

Тут Фатти сделал задумчивое лицо и сказал: