В двадцать лет мама собралась было замуж, но тут Адель сделала неожиданный финт ушами. Познакомилась с состоятельным канадцем и уехала жить к нему. Пообещав забрать Петю, как только освоится на новом месте. Но то ли забыла о своем обещании, то ли так и не освоилась. Деньги присылала исправно, но о том, чтобы приехать за сыном, больше не заикалась.

Мамины брачные планы развеялись, как дым. Жених вовсе не горел желанием получить в нагрузку к молодой супруге десятилетнего мальчишку. Следующую попытку она сделала только через шесть лет, когда Петя закончил школу. У моего отца была своя квартира, так что на этот раз никто никому не мешал. Тем не менее, родители развелись через три года после моего рождения, и видела я его с тех пор от силы раз пять.

Если честно, дядя Петя был странным уже во времена моего детства. И все же я его любила. Маме, как и Адели в свое время, приходилось много работать: отец платил алименты нерегулярно, причем такие скудные, что просто слезы. Занималась она организацией гастролей питерских театров за границей и часто уезжала, оставляя меня на дядюшку и его жену Алису. Мне у них нравилось, а Алису я вообще обожала, поэтому очень переживала, когда она от него ушла. Мне на тот момент было двенадцать лет, и я не особо понимала, что дядя в общежитии тот еще фрукт.

Сколько я помнила дядю Петю, он всегда был чем-то увлечен. Причем увлекался до крайнего фанатизма, все остальное в период обострений уходило куда-то на дальний план. Горные лыжи, разведение улиток-ахатин, посткроссинг, макробиотическая кулинария, история ордена тамплиеров, песочная живопись, поэзия декаданса, пешие челленджи – вот лишь часть обширного списка его интересов. Он загорался, ярко пылал, но быстро выгорал. И только две дядины страсти были непреходящими. Архитектура, которая по совместительству являлась работой, и научная фантастика.

Впрочем, и архитектором дядя Петя был тоже странным. Нет, за хорошие деньги он клепал добротные проекты индивидуальных коттеджей, отвечающие всем требованиям заказчиков, но мечтал о чем-то буйно футуристическом. Наброски домов, в которых он хотел бы жить сам, меня немного пугали.

Что касается фантастики, дядиным неизменным фаворитом был Роберт Хайнлайн, все книги которого он прочитал по несколько раз и мог цитировать большими кусками. Я по его настоянию осилила всего три, согласилась, что, в принципе, неплохо, но не до такой степени, чтобы вешать на стены портреты героев. Дядя был здорово обижен, и хотя с тех пор прошло почти десять лет, этой темы в разговорах я старалась избегать.

Воспоминания скрасили скучную дорогу. Свернув на указателе“Antibes”, через пять минут водитель остановился у кованых ворот, врезанных в высокую ажурную ограду.

- Приехали, мадам, - он вышел, чтобы достать из багажника мой чемодан. – Вилла «Русалка».

- Ой, мамочки!.. – взглянув за ограду, я зажала рот руками.

4. 3.

Сказать, что вилла была ужасна, - не сказать ничего. Вот теперь я поняла выпученные глаза таксиста. Построить такое – разумеется, по собственному проекту! – мог только мой дядюшка Петр Лисовский, известный также как мсье Пьер Камбер. Впрочем, проект этот оригинальным я бы не назвала. И даже сказала бы, что он является чистой воды плагиатом. Причем украден не у какого-то знаменитого архитектора, а все у того же Роберта Хайнлайна. Из рассказа о доме-тессеракте.

Если кто не знает, то тессеракт – это как бы четырехмерный куб. Мы можем нарисовать на листе бумаги развертку из шести квадратиков и склеить из нее трехмерный кубик. А если взять восемь таких склеенных кубиков, то получится развертка четырехмерного куба. Вот только свернуть ее в тессеракт не получится. Из спичек и пластилина – можно, я пробовала. Правда, спички придется ломать.