Адвокатская контора «Дональдсон и Мак-Кродден» занимала два верхних этажа высокого здания с оштукатуренным фронтоном на Генриэтт-стрит, рядом с отелем «Ковент-Гарден». Меня приветствовала молодая улыбчивая женщина с розовым лицом, каштановыми волосами и короткой стрижкой безупречных геометрических линий. Она была в белой блузке и клетчатой юбке, похожей на одеяло для пикника.

Сказав, что ее зовут мисс Мейсон, она задала серию вопросов, помешавших мне сформулировать причину визита; вышло бы намного короче и быстрее, если б она просто спросила: «Чем я могу вам помочь?» И, однако, мы потратили абсурдно долгое время на глупости вроде: «Могу я узнать ваше имя, сэр?», «Могу я спросить, с кем вы хотите говорить?», «Могу я поинтересоваться, есть ли у вас договоренность о встрече, сэр?» и «Не могли бы вы сообщить цель своего визита?» Ее метод общения не позволял мне выговорить и двух слов подряд, и при этом она не сводила нескрываемо жадного взгляда с конверта в моей руке – письма неизвестного автора Джону Мак-Кроддену, обвиняющего его в убийстве.

К тому моменту, как мисс Мейсон повела меня по узкому коридору, вдоль стен которого шли полки с переплетенными в кожу томами со сводами законов, я уже испытывал сильное желание сбежать в противоположном направлении, лишь бы только не следовать за ней. Я заметил – как и любой бы на моем месте, – что она не столько шла вперед, сколько подпрыгивала на паре самых маленьких ног, какие мне доводилось видеть.

Мы подошли к выкрашенной в черный цвет двери с именем «Роланд Мак-Кродден», написанным белыми буквами, и мисс Мейсон постучала.

– Войдите! – услышал я.

Мы вошли, и я увидел мужчину с вьющимися седыми волосами, высоким открытым лбом, занимавшим слишком большую часть лица, и маленькими глазами-бусинами, находившимися гораздо ближе к подбородку, чем следовало бы.

Поскольку Мак-Кродден согласился говорить со мной, я рассчитывал, что смогу сразу начать беседу, но я, разумеется, не мог предвидеть у мисс Мейсон склонности к разного рода усовершенствованиям. Едва мы вошли, как она предприняла вызывающую раздражение попытку убедить Мак-Кроддена разрешить ей включить мое имя в список его встреч.

– Зачем? – спросил он с очевидным нетерпением. У него был слабый голос, наводивший на мысль о деревянном духовом инструменте. – Инспектор Кетчпул уже здесь.

– Но, сэр, правило гласит, что он не может попасть к вам без предварительной договоренности.

– Однако инспектор уже попал ко мне, мисс Мейсон. И впустили его вы!

– Сэр, если вы намерены провести встречу с инспектором Кетчпулом, следует ли мне внести его в список сейчас, сделав соответствующую запись…

– Нет, – перебил ее Мак-Кродден. – Благодарю вас, мисс Мейсон, вы свободны. Пожалуйста, присаживайтесь, инспектор… – Он замолчал, несколько раз моргнул и потом спросил: – В чем дело, мисс Мейсон?

– Я лишь хотела поинтересоваться, сэр, не желает ли инспектор Кетчпул выпить чаю. Или кофе. Быть может, стакан воды? Или, возможно, вы хотели бы…

– Я ничего не хочу, – сказал Мак-Кродден. – Инспектор?

Я не сумел ответить сразу. Мне бы отнюдь не помешала чашка чая, но если для этого понадобится возвращение мисс Мейсон…

– Почему бы вам немного не подумать, инспектор Кетчпул, я вернусь через пару минут и…

– Я уверен, что инспектор сейчас же примет решение, – быстро сказал Мак-Кродден.

– Мне ничего не нужно, – с улыбкой ответил я.

Наконец акт милосердия свершился, и мисс Мейсон ушла. Я был полон решимости более не тратить время попусту и потому вынул из конверта письмо, положил его на письменный стол хозяина кабинета и сказал, что оно совершенно определенно не могло быть написано Эркюлем Пуаро. И в ответ на вопрос, почему я в этом так уверен, объяснил, что тон и само содержание письма не оставляют никаких сомнений.