Проснувшись утром, я не могла поверить в увиденное: мой похотливый спаситель, как ни в чем не бывало, лежал рядом на кровати одетый и мирно спал.

– Да он издевается! – пробормотала я, собираясь встать с кровати. Но сильные пальцы крепко сжали мое запястье.

Он ехидно улыбнулся и открыл один глаз.

– Моя рубашка тебе очень идет. Первый раз вижу леди в мужской рубахе, когда ничего под ней нет.

Я поспешила покраснеть и натянуть обратно сползшее во сне покрывало.

– Вы обещали мне платье!

– А ты обещала не выходить из комнаты.

– Господин Андре, я ваша пленница?

– Поверь, лучше быть моей пленницей, чем какого-нибудь работорговца.

– Я правда очень благодарна вам, но в свете последних событий чувствую себя несколько неуютно, находясь полураздетой с вами в одной постели.

– Допустим, у тебя есть одежда и обувь и даже необходимое количество денег. Что ты намерена делать?

– Мне нужно в Дамират.

– Очень в этом сомневаюсь, – отозвался тот и, словно теряя интерес к происходящему, перевернулся на другой бок.

– Все равно что с горой разговаривать! – с досадой откомментировала я, спрыгивая с кровати.

– Очень меткое замечание…

Дверь оказалась не заперта, и я вышла, как была – в белой, вышитой синими узорами рубашке и босиком. Растерянно побродив по саду, я отправилась в свою старую комнату, где попыталась собрать в кучу мысли, прыгающие в разные стороны, как стая взбесившихся кузнечиков. Как всегда, не издав ни единого звука, в дверях возникла Белла.

– Ты больше не работница, господин Андре попросил подготовить для тебя гостевую спальню на верхнем этаже поместья. Пойдем. И кстати, не будешь же ты ходить в этом целый день.

Я следовала за одноглазой служанкой, ощущая, как возятся внутри весьма недружелюбные эмоции. В спальне, обставленной изысканной резной мебелью, украшенной отполированными до перламутра распилами раковин, стоял знакомый запах цветов. Со вкусом собранный букет, неизменная прихоть мага, вернул все те же чувства, с которыми я когда-то покидала этот дом. На кровати лежало великолепное алое платье со сложными узорами, расходящимися клиньями по подолу. Невольно хотелось спросить себя: «Почему, сгорая от ревности и обиды за вчерашнее, я скриплю зубами ей в спину, когда она выбирала мне столь шикарный наряд, стелила постель и украшала комнату цветами? Каково ей было слышать этот приказ от того, кто был с ней прошлой ночью, но ушел спать к другой – тихо, чтобы не потревожить ее покой? И ни одним взглядом или жестом Белла не выказала никакого дурного отношения, ни капли злобы или обиды не мелькнуло в ее глазах. Как это возможно?!»

– Белла! – окликнула я, когда та была уже в дверях.

Чернокожая женщина повернулась.

– Ты его любишь?

– Не так, как ты могла подумать, – спокойно ответила она.

– А как?

– Если у Андре больше нет от тебя секретов, то и мою историю рассказать не помешает. Это упростит ситуацию для всех. – Даотка опустилась в низкое удобное кресло. – Я была дочерью купца. Однажды наш караван разграбили, родителей и брата убили, а меня продали в башню Олмах. Мой хозяин был учеником одного из боевых магов, иногда он отрабатывал на мне новые заклинания, в итоге я довольно быстро потеряла свой товарный вид. В один из дней по башням прошел приказ, что нужны рабы для опытов в башне Вилдьер. Отдавали всех ненужных, требований по здоровью и физическому состоянию не было. Просто мясо. Нас в заколдованных браслетах погрузили в караван и отправили в пустыню. Однако тот не дошел до цели, потому что Андре преградил ему путь. Один против внушительной охраны из бойцов и магов! Я никогда не встречала столь бесстрашного воина. Видя, как гибнут омбранцы и их охрана, большинство рабов разбежались. Для меня же на этом континенте не было места. Поэтому я ударила кандалами лучника на нашем лодо и начала помогать магу, сбивая остальных из отобранного оружия. Когда бой закончился, Андре в благодарность за помощь забрал меня с собой. У нашего народа есть основной принцип жизни – у каждого должно быть Тхау. В языке Адаламена нет такого слова, но можно назвать это путем, предназначением. Ближе всего будет сказать – твой индивидуальный способ внести свой вклад в создание мира. В вопросе о Тхау нет морали, никто не говорит, насколько это должно быть хорошо или полезно, насколько это нравится другим. Для одних Тхау – это строить города, для других – разрушать их. Андре разрешил жить у него и служить до тех пор, пока я не найду свой инструмент. Мне было легче в доме мага… Но немногим. Вынужденный использовать свою особенность, с которой ты вчера познакомилась, но не знавший так четко, как сейчас, границ собственных возможностей, он возвращался из путешествий демоном, которого кто-то должен был успокаивать. И часть « красоты» на моем теле – его работа.