– Слышь, Петро, я на ужин, – проходя мимо дежурки, на ходу бросил Дорожкин. – Потом вечером – по делам. На танцы – как успею, нынче уж без меня.

– Да ничего с твоими танцульками не сделается, не боись! Поглядим, съедим. Пьяных заберем.

– Вот-вот! А я завтра с утра приду, оформлю. Рапорты только без ошибок пишите.

– Это кто у нас с ошибками пишет-то?

– Да есть… некоторые…

Домой к Катерине шли целой процессией: впереди – мелкие пацаны с краской, следом за ним – девчонки. Подружки болтали, обсуждали янтарный гарнитур, очередь, прокатившего на мотоцикле участкового Дорожкина, а также выходку Котьки Хренкова…

– Да он так-то парень хороший, – заступилась Колесникова.

Катька ахнула:

– Да я знаю. Ты кому говоришь? И все же – чуть не ударил! Ну, ты сама видела.

– Но ведь не ударил же!

– Все равно… Если бы со мной так разговаривали, я бы не спустила ни в жисть!

– Ну, ты у нас вообще грозная…

– Хотя третьего дня в окошко видала – Котька Тамарку на мотоцикле катал, – вдруг припомнила Катя. – Тамарка в коляске – вся довольная, до ушей улыбка.

– Котька на мотоцикле? – Женька повела плечом. – У него же нет мотоцикла-то. Еще на служебном автобусе мог бы прокатить, и то от отца бы влетело.

– Так Потаповых мотоцикл-то, – рассеянно пояснила Мезенцева. – Коляска у них была помятая, помнишь? Так Юрка Потапов, как с армии пришел, вмятину выправил и коляску покрасил. Ну, той краской, что была – синей, как вон у тебя была. Сам мотоцикл серый, а коляска синяя… Ой, смотри – Коленька наш идет. Красивый какой! Тащит чего-то. Вон целая авоська… Книжки, что ли…

По тротуару, у поворота на Пролетарскую, навстречу девчонкам шагал Коля Ващенков, зануда, маменькин сынок и отличник, книжный червь. В белой рубашке и коротких серых брючках со стрелками, наглаженными до остроты бритвы, весь такой причесанный, чистенький и примерный до такой степени, что любому дворовому пацану такого тотчас же хотелось побить! Так же, как и его спутника – такого же, прости господи, интеллигента, явно городского – в тюбетейке, круглых очках и черных коротких штанах на помочах. Круглые очочки, аккуратная стрижечка полубокс, а под мышкой – увесистый том Майн Рида.

Вот обоих зануд и побить!

Так, верно, и решили Пашка и Юрик. Пашка поставил ведро наземь. Юрик грозно выпятил грудь и харкнул прямо под ноги Коле:

– Здорово, книжный червь! Куда путь держишь? Че воображаешь-то? По шее захотел? По шее? А ну-ка, Паха, давай-ка ему надаем…

– А ну-ка цыц! – быстро прекратила Женька. – Устроили тут… Хотите краску, так несите, не отвлекайтесь.

– Так мы это… несем… – Пацаны смущенно переглянулись и, украдкой показав «занудам» кулак, подхватили ведро и свернули на Пролетарскую.

Связываться с Женькой они опасались. Да, та почти взрослая, да и знакомых у нее много – запросто могло попасть хоть от того же Котьки Хренкова. А еще – от стиляги Алекса и его хулиганистых дружков. И что с того, что Алекс нынче не в Озерске – дружки-то здесь!

Про странную дружбу Алекса с Колесниковой Женькой местные шпанята тоже были наслышаны и, поскольку в музыке не разбирались совершенно, считали, что те «крутят дела», явно какие-то свои и не очень-то законные. Так они на полном серьезе и считали… мерили по себе.

– Мама сказала, в поход если пойдут, так и я тоже. – Коля неожиданно поднял глаза… и сам смутился невиданной своей смелости. Еще бы – со старшими девчонками заговорил! Пусть и со знакомыми, но все-таки…

Переглянувшись, подружки расхохотались, чем еще больше смутили юного бедолагу.

– А это приятель мой, Миша.