– Если бы не выкинули сундук и не поставили на его место диван, я бы в жизни туда не полез! – зудел Мартин, пока фру Амундсен обрабатывала царапину на его лбу.

– Ты всё время доставал маму расспросами, что лежит в этом сундуке. А когда она отвечала, что там всякий ненужный хлам, говорил, что раз хлам, то пусть выкидывают, – напомнила ему Матильда. – Вот и выкинули…

Мартин шмыгнул носом и ничего не ответил.

Сундук исчез за день до отъезда в Марокко. В то утро дети по привычке поднялись на чердак. После отъезда дедушки Оскара они ежедневно наведывались туда, надеясь, что он вернулся. Но чердак встречал их тишиной: ни исполинского храпа дедушки, ни конфетных фантиков на полу, ни пустых банок из-под варенья.

Не обнаружив сундука на привычном месте, брат с сестрой побежали выспрашивать, куда он подевался. На кухне вкусно пахло свежевыпеченными вафлями и шоколадом – мама накрывала стол к завтраку.

– Где сундук? – плюхнулся с разбега на стул Мартин.

– Доброе утро! – Мама чмокнула его в макушку.

– Доброе утро! – хором ответили дети. – Так куда делся сундук?

Мама чмокнула в макушку Матильду, а потом принялась медленно разливать по чашкам горячий шоколад.

– Мы с папой ночью вынесли его на помойку, – наконец ответила она.

– Жаль! Я так и не увидел, что там лежит… – вздохнул Мартин.

– Всякая рухлядь, – отмахнулась мама и быстро добавила: – Завтракайте скорей, нам ещё чемоданы собирать.

Вот так на чердаке появился старый диван, из-под которого Мартину едва удалось вылезти.

Дни тянулись один за другим, похожие, как бусинки на ошейнике Бантика. Фру Амундсен развлекала заскучавших детей как могла, небо над Бергеном сыпало дождём, а вестей от дедушки Оскара всё не было и не было.

Но 9 августа кое-что разом перевернуло размеренную жизнь семьи Сьюрсенов. Утро началось как обычно: родители ушли на работу, Мартин с Матильдой затеяли на чердаке игру в викингов, а фру Амундсен, нацепив на кончик носа очки, читала журнал о лечебных травах. После обеда немного распогодилось, и они вышли прогуляться. Бантик бежал впереди, весело облаивая своё отражение в каждой луже. Дети, перескакивая обгавканные лужи, мчались следом. Прогулочную процессию замыкала довольная фру Амундсен.

– Можно я куплю засахаренных орешков? – подбежала к ней Матильда.

– У вас есть деньги?

– Сто пятьдесят крон! – полез в карман Мартин.

– Ладно, давайте купим орешков. Но немного, сладкое вредно для зубов.

– А вот дедушке Оскару сладкое не портит зубы! Потому что он питается наоборот. У него зубы портятся от тушёной брокколи! – звонко, на всю улицу отрапортовала Матильда.

– Да знаю я, знаю! Вы мне уже сто раз об этом рассказывали. Давайте в кондитерскую, быстро. Одна нога тут, другая там.

И фру Амундсен осталась дожидаться детей на улице. Бантик, весело повизгивая, крутился у её ног: чуял, что и его угостят вкусными орешками.

Никого из прохожих не заинтересовал этот разговор. И только один мужчина, как раз выходивший из гостиницы «Соль и перец», стремглав кинулся за детьми в кондитерскую. Он внимательно разглядел Матильду и Мартина, шепча себе под нос: «Какая удача, это они, это определённо они!» – а потом выскользнул на улицу и спрятался за телефонной будкой. Всю дорогу, стараясь не попадаться на глаза детям и их пожилой спутнице, он крался за ними. Мужчина запомнил дом, куда они вошли, потом прибежал в гостиницу, на-корябал текст телеграммы, отправил с посыльным на почту, а сам вернулся к дому Сьюрсенов – следить дальше.

Конечно же, это был привратник гостиницы «Соль и перец» герр Олафсен. Весь июль, пока Сьюрсены отдыхали на юге, он рыскал по городу в поисках Шоколадного дедушки. Сначала он разыскал журналистку газеты «Вечерний Берген», которая написала заметку о выставке шоколада и сделала снимок дедушки Оскара. Он представился учёным и поинтересовался адресом мужчины, который запечатлён на фотографии.