Вернувшийся к колодцу Чернышев ругнул пытавшегося заглянуть под брезент Егора Кузьмича и решительно отправил его в деревню. Когда тот, сгорбившись от обиды, заковылял к дороге, Чернышев посмотрел на Антона и спросил:

– Что дальше будем делать?

Антон показал на кучу ила:

– Рыться в грязи. Может, выроем что-нибудь.

– Л-лопату надо? – подал голос шофер Чернышева и смущенно пригладил ладонью задорный белобрысый чуб.

Антон кивнул, и шофер пошел к машине.

В иле попадались иструхшие щепки колодезного сруба, погнутые ржавые гвозди, концы проволоки, битое стекло и основательно истлевшие клочья какого-то тряпья. Было непонятно, как весь этот хлам попал в колодец. Полностью перелопатив вынутый из колодца ил, нашли позеленевшую пряжку от флотского ремня и металлическую пуговицу с выдавленным на ней якорем.

Солнце уже прижималось к горизонту, когда председательский «газик», разогнав с дороги кур и гусей, пропылил по Ярскому и остановился у почерневшего дома-пятистенника с резным крыльцом. Над крыльцом – полинялая вывеска: «Правление колхоза». Длинная, вытянутая по сибирскому обычаю в одну линию, деревня казалась безлюдной. Только у конторы лениво урчал ярко-синий трактор «Беларусь». Откинув одну половину капота, в моторе копался плечистый русоволосый парень. Заметив председательскую машину, он быстро опустил капот и с виноватым видом стал торопливо вытирать пучком сорванной травы перемазанные маслом руки.

– Столбов! Голубчик! – открыв дверку «газика», крикнул Чернышев. – Ты уедешь сегодня или нет?

– Я что? Я хоть сейчас… – насупившись, смутился парень. – Только хочется не на ремонт к соседям ехать, а работать. Сколько раз говорил вам, кольца в одном цилиндре поизносились, еле восстановил компрессию.

– Ну, теперь-то уедешь?

– Конечно.

– Это он собирается жениться? – спросил Чернышева Антон. – Мне узнать у него кое-что надо.

Чернышев вышел из машины и махнул Столбову рукой, чтобы тот зашел в контору. У Антона еще возле колодца наметился план предстоящего разговора со Столбовым, и, когда Чернышев оставил их в своем кабинете одних, он сразу приступил к делу. Усевшись за председательский стол и предложив сесть Столбову, спросил:

– Как вы обнаружили в колодце кота?

– В каком колодце? – Столбов нахмурился, достал из кармана пачку «Беломора». – Никакого кота я не обнаруживал.

– У культстана, – подсказал Антон.

– У культстана?.. – Столбов открыто посмотрел Антону в глаза, спокойно прикурил и, потупившись, стал сосредоточенно разглядывать свои новенькие кирзовые сапоги. – Сто лет я там не был. Не пойму, чего вы от меня хотите?

Сказал именно «хотите», а не «хочете», как говорят многие. «Кажется, грамотный парень», – подумал Антон и попросил:

– Не торопитесь с ответом, припомните.

– Нечего мне припоминать, никаких котов я не доставал.

«Соврал болтливый старик», – с неприязнью подумал Антон об Егоре Кузьмиче Стрельникове, но решил не отступать от намеченного плана.

– Мне известно, что осенью шестьдесят шестого года, точнее – тринадцатого сентября, вы достали из колодца у культстана дохлого кота, – упрямо повторил он.

– Осенью шестьдесят шестого?… – Столбов посмотрел исподлобья. – Я про то уж забыл. Думал, недавнее что пытаете. Ну, было такое.

Антон повеселел.

– Расскажите, как это произошло.

– Что тут рассказывать? Утром зачерпнул воды из колодца и вместе с ней дохлого кота вытащил.

– Видел это кто-нибудь из колхозников?

– Вроде все видели, кто на культстане был.

Столбов отвечал грубовато. Прежде чем ответить, жевал мундштук папиросы, думал, будто взвешивал каждое слово. Разговор явно ему не нравился. Антон подметил это и решил, что называется, «ударить напрямую».