– Так это на скольких же языках ты говорить можешь? По-русски, с немцами запросто, с французами, как с соседями. Три языка…
– И по-английски немного.
– Вот поэтому мужики и шепнули мне. Ты не дури, Катюшка, все едино ей хреново будет. Возвращается зло-то, ежели ты его ни за что причинил. Да и шавка она, ее зачем-то вызволили из тюрьмы. Промашка малейшая с ее стороны, и убьют. Она ж с батей твоим насчет золота постоянно говорила. Придумала, что вроде мстит за какого-то убиенного. Мне мужики, которые у батьки твоего шестерили, сказали. Так что ты уж не оставляй нас. И бабы на тебя, как на святую, молятся. Мужики работают, деньги хорошие получают, а то, что ты решила – если раз выпил перед работой, увольнять, – тоже приветствуют. Не пьют сукины дети. В общем, не дури, Катюшка, не замечай ее, и дело с концом. А если приставать станет, мы с ней разбор свой, якутский, устроим.
– На Таежной она поселилась, – сообщил Сизову коротко стриженный парень. – Белка у нее часа полтора был. Звонили куда-то. Она там осталась. Дом, кстати, на нее куплен. Каким-то Васиным три дня назад.
– Понятно, – кивнул Сизов. – Надо бы найти этого Васина.
– Улетел он. Купил дом и улетел в Москву. Я по билетам узнал. Сделаем запрос в Москву и все об этом Васине узнаем.
– Значит, кому-то Малинова очень нужна, – сказал капитан. – Да это было понятно, когда она тут объявилась. Куда пропала кассета? В комнате был пожар, и она сгорела? Брехня, ее увели, и скорее всего я знаю почему.
– Малинову будут держать на крючке, пока она сделает то, для чего сюда явилась. Но что?
«Сизов прав, – вздохнула Элла. – Надо исчезать. Но сначала сделать приличные деньги. Точнее, попасть в одно место и забрать их. Сейчас, конечно, меня будут пасти. И люди Иностранца, и менты. Поэтому пока придется жить тихо. Главное – чтобы не поняли, что у меня есть деньги. Ладно, посмотрю, что дальше будет. Надеюсь, Бурцев с того света не покарает меня, если я не прикончу его доченьку. А он об этом очень просил. Поэтому и утверждал, что я ничего не знала. Наверное, этот майорчик увел кассету».
– А это что? – Разбирая почту, Катя взяла конверт. – Ответ о Фролове, – поняла она, увидев обратный адрес.
– Да? – буркнул в трубку Леший.
– Адрес Фролова сообщили, – послышался в ответ Катин голос.
– Вот и хорошо. Ты ему писать будешь, так узнай, может, чего надо ему. А что и когда посылать можно, сообщили?
– Мне из Москвы написал Афанасий Петрович Мишин.
– Тогда его спроси, что Фролову послать можно.
Томская область
– Фролов, – к Ивану подошел дневальный, – письмо тебе. – Он бросил письмо на живот поднявшему голову Ивану. Тот взял вскрытый справа конверт.
– Неужели каждое письмо читают? – удивился он. Посмотрел на обратный адрес. – Застрял ты в столице, Петрович. Нашел меня.
«Привет, приятель мой пропавший, – начал читать он. – Ты, едрена корень, какого, ну, в общем, какого черта молчишь?»
Иван улыбнулся:
– Сам зачеркнул. Исправляешься, Петрович…
«Тут все о тебе только и говорят. Неужели трудно написать? Ты не дури, а напиши хоть, что живой да здоровый. И если что-то нужно, тоже пиши. У меня дочь, сам знаешь, почти миллионерша, так что не дури, Ванька. Хоть напиши, едрена корень, что тебе узнать хочется. Хотя постой-ка. Знаю, что тебе интересно. Лешка и Аленка так и живут у Сазоновой. Баба она умная и хорошая. Они ее уже мамой называют. О тебе все еще хоть и не часто, но спрашивают. Правда, меньше, чем раньше. Но так оно и лучше. Я гостинцев им отвожу. Когда раз в неделю, когда по два раза заезжаю. Последнее время она какая-то не своя. Пытался узнать, что за дела такие, молчит. Но вызнаю. В общем, расписывать не стану. Да и не умею и не люблю это. Для меня листок исписать уже подвиг. Судин с парнями из-за тебя из компании ушел. Меня уже дважды вызывали, но я их тоже на хрен послал. Зубов все-таки станет мужем миллионерши, Зоя забеременела. Виталька тоже вроде как женится скоро. Работает сейчас у Зойки. Ну и все. Пиши, едрена корень. А то сам сяду, в твой лагерь попрошусь и руки не подам при встрече. Не будь дураком, Иван! Осталось уже почти семнадцать. Откинешься, тебе шестьдесят три будет. Мы тебе еще и невесту найдем. А может, раньше выскочишь, вдруг амнистия какая будет. Привет ото всех моих. Пиши. Твой друг Афанасий».