На месте происшествия, у Чертовой балки, прямо на мосточке, неподалеку от застрявшего в кювете грузовика, сидел как-то городской пижон в черных солнцезащитных очках и курил сигарету. Еще довольно молодой – чуть за тридцать – высокий, худощавый, спортивный, с красивым лицом и стрижкой под полубокс, мужичина был одет в кремовый однобортный пиджак и синие, слегка зауженные брюки. Дополняла образ светло-серая сорочка с расстегнутым воротником.

Такой модный наряд вполне уместно смотрелся бы в каком-нибудь ресторане или, скажем, на выставке, но здесь, среди девственно-бескрайнего леса, он выглядел несколько чужеродно. Как и прислоненный к парапету моста новенький темно-синий мотоцикл, сияющий никелем и хромом.

– Ух ты – «Восход»! – с завистью прошептал Дорожкин.

У самого участкового имелся «Ковровец», еще старой модели, одноместный, с пружинным, почти что велосипедным седлом. Этот же: длинное сиденье – при необходимости втроем можно сесть, – багажник, защита ног… Техника! Вещь!

– Старший следователь прокуратуры Алтуфьев Владимир Андреевич, – подойдя к «газику», пижон вытащил из кармана удостоверение. – Сообщили, банда тут у вас. С автоматическим оружием. Так?

– Да сами еще толком не разобрались, – вылезая из машины, недовольно буркнул начальник. – Майор Верховцев Иван Дормидонтович. Это вон – люди мои. Младший лейтенант Дорожкин, участковый…

Дорожкин протянул руку:

– Игорь.

– Владимир…

– Оперативник наш…

– Игнат.

– Техник-криминалист… Африканыч! Эй, следователю-то представься!

– Ничего, ничего, пусть работает. Вы пока мне все обскажите.

– А у нас тут как раз и свидетель с собой! Евсеич, расскажи.

Ничего нового к тому, что уже рассказал милиционерам, шофер не добавил. Но тут уж следователь сам инициативу проявил, начал задавать уточняющие вопросы, время от времени оглядываясь на копошившегося у грузовика криминалиста.

– Ну, что там?

– Пули! Девять миллиметров. Под пистолетный патрон. Скорее всего, под парабеллум, я их еще с войны помню. Мальчишкой был, а вот поди ж ты…

– Ясненько. Значит, МР тридцать восьмой или сороковой. Немецкий пистолет-пулемет, ошибочно именуемый «шмайссером». Так вы, Прохор Евсеевич, говорите, никого не видели?

– Только слышал. Очередь. Потом пули по капоту – бам-бам… Ну а дальше мы с Галиной и сбежали. Не стали дожидаться, пока убьют.

– Правильно сделали, – записывая, покивал Алтуфьев. – Жаль, конечно, что не видели никого. Сами как думаете, сколько их было? Один или несколько?

Следователь по-хозяйски расположился на заднем – продольном – сиденье «козлика», вместо стола использовав собственный фибровый чемоданчик. Новенький, коричневый, с никелированными сверкающими уголками.

– Да кто ж их знает, сколько…

Между тем озерские милиционеры тоже не бездельничали: определив примерную биссектрису огня, рассредоточились по прилегающему участку леса. Ну и были вознаграждены!

– Товарищ майор! Есть! Гильзы!

– Молодец, младший лейтенант! Осторожней, там и следы должны быть.

Алтуфьев тоже заинтересовался: выскочил из машины, побежал к лесу.

Отыскать следы обуви на мягком мху, конечно, оказалось сложно. Нет, следы-то имелись – примятости в орешнике, там, где гильзы, – только вот для конкретной идентификации они, увы, не подходили.

– Так, Прохор Евсеевич, продолжим, – следователь вновь вернулся к машине. – Сейчас внимательно посмотрим в грузовике – в кабине и в кузове. Что не так лежит, что пропало. Эх, жаль, понятых не прихватили… ладно, придумаем что-нибудь. Водителя хотя бы запишем.

Из кабины ничего не пропало – да там ничего и не было, разве что начатая пачка крепких сигарет «Памир» стоимостью десять копеек. А вот в кузове…