— Позвольте, я помогу вам закрыть коробку, — вдруг предложил третий гвардеец, самый трезвый из них, приблизившись к Оленьке, которая никак не могла справиться с запором.

Не выдержав напряжения, Михайлов обернулся к Илье и недовольно воскликнул:

— Теплов, ты так и будешь молчать?! Может, представишь нас барышням? Или мне самому их расспрашивать?

— Илья наш брат, — заметила просто Оленька с непосредственностью ребенка, улыбнувшись усатому гвардейцу, которому на вид было около тридцати.

— Да неужели брат? — пророкотал усмехаясь усатый. — А я думал, сыч какой? Молчит окаянный. Только глазищи выкатил, да и смотрит.

— Позвольте ручку? — воскликнул Михайлов и, уже схватив ладонь Даши, поцеловал ее пальцы. Усатый тут же толкнул Михайлова в бок локтем и заметил:

— Михайлов, ты нарываешься. Это я ее первым разглядел. Ты бы с перепою и не приметил этого ангела. Да и собственную кобылу бы не увидел! — закончил усатый и загоготал.

Один из гвардейцев, что вальяжно прислонился к камину, громко рассмеялся вместе с ним.

— Штуммер, уймись, а не то придется тебя проучить как следует, — парировал Михайлов, красноречиво положив руку на эфес сабли и сверкая глазами в сторону усатого.

— Давайте еще из-за девки подеритесь, — наконец проронил цинично холодно Илья. — Мало вам на войне кровищи-то было?

Даша посмотрела на Теплова. Как и обычно, он надел маску строгого надменного брата. Он все так же стоял в напряженной неподвижной позе, словно истукан, и, сузив глаза, следил за всем происходящим с надменным выражением лица. Инстинктивно ощущая, что они с Оленькой здесь лишние, Даша вновь приветливо улыбнулась усатому Штуммеру, который в этот момент тоже выпросил ее ручку для поцелуя и сказала:

— Господа, позвольте мне пройти, нам уже пора. Оленька! — она окликнула младшую сестру, обернувшись к ней.

— Как пора? Но мы еще не знаем ваших имен! Теплов, ты представишь нам своих сестер или нет? — уже зло воскликнул Штуммер.

— Дарья Сергеевна, моя двоюродная сестра, — произнес чеканно Илья, протянув руку в сторону Даши. — И Ольга Григорьевна, моя младшая сестра, — он указал на девочку. — Подпоручик Иван Федорович Михайлов и штабс-капитан Штуммер Платон Николаевич, — представил он гвардейцев, которые прилипли к Даше и, видимо, не собирались отходить от нее.

— Дарья Сергеевна! Какое чудесное имя! — воскликнул Михайлов и призывно заулыбался Даше. Светловолосый стройный Михайлов имел живые темные глаза и скуластое молодое лицо.

Даша вновь улыбнулась Ивану Федоровичу и краем глаза заметила, что выражение лица Ильи, что стоял от них в пяти шагах, стало совсем злым. Теплов прямо буравил ее лицо горящим, недовольным темным взором, как будто требуя, чтобы девушки немедленно покинули гостиную.

— Господа, нам действительно пора, — сказала вежливо Даша и, взяв под локоток Оленьку, наклонила голову в знак прощания и добавила: — Была рада познакомиться с вами, милостивые государи.

Она поспешила к выходу с Оленькой, по дороге в знак прощания склонив голову в сторону и двух других гвардейцев, которые почтительно выпрямились при уходе девушек.

Едва они исчезли, Штуммер быстро приблизился к Теплову. Илья так и стоял неподвижно и теперь уже смотрел на дверь, за которой минуту назад скрылись девушки. Платон со всей силы толкнул Илью в плечо, чтобы обратить на себя его внимание.

— Ты что, ополоумел?! — воскликнул, морщась от боли, Илья. — Оно же болит еще!

— Знаю! — сердито прищурившись, сказал Платон. — Это я специально тебе по больному. Будешь знать, как молчать, когда не следует. Что тебе, жалко было представить сестриц, что ли? Убыло с тебя?