Вообще, надо сказать, что современных комментаторов текст Афанасия Никитина раздражает почти на каждом шагу. Историки почему-то убеждены, что они знают средневековую историю куда лучше, чем современник событий и свидетель Афанасий Никитин. Поэтому они обрушиваются на него с самыми разнообразными обвинениями. Вот лишь некоторые примеры.

Афанасий Никитин много пишет о буддизме и вере в «Бута». Современный комментарий таков: «НЕВОЗМОЖНО ДОПУСТИТЬ, чтобы выражение "Бут" означало у Афанасия Никитина Будду: как известно… буддизм был совершенно вытеснен из Индии между VIII и XI вв. н. э. В XV в. Афанасий Никитин НЕ МОГ НАЙТИ в Индии ни буддистов, ни буддийского культа» [929], с. 176.

Итак, Никитин якобы имел в виду «совсем не то». Не нужно, мол, понимать его текст слишком прямолинейно. А следует воспринимать его иносказательно. То есть так, как это устраивает современных историков. По иному нельзя.

Еще один пример. Никитин пишет про индусов: «Да о вере же их распытахъ все, и они сказывают: веруем в Адама, а Буты (то есть Будды – Авт.), кажут, то есть Адам и род его весь» [929], с. 17. В переводе это звучит так: «Я распросил все об их вере, и они говорили: веруем в Адама, а Буты, говорят, это есть Адам и весь его род» [929], с. 60. То есть, Афанасий Никитин совершенно четко указывает на связи буддийского культа с европейскими религиями. Как у Индии, так и у Европы был общий прародитель – Адам.

Современный комментарий здесь таков. «Слова Афанасия Никитина… основаны, по-видимому, на ПЛОХО ПОНЯТЫХ… объяснениях индуистов, у которых НЕ БЫЛО КУЛЬТА АДАМА» [929], с. 176. Дескать, опять Никитин «ничего не понял». А современные историки, через несколько сот лет после него, все точно знают. И из XX века уверенно поправляют очевидца событий XV века. Вот кто мог бы помочь Афанасию Никитину правильно разобраться в том, что он видел вокруг себя!

Стоит отметить, что Афанасий Никитин употребляет слово Иерусалим отнюдь не в современном его смысле. Сегодня мы привыкли называть Иерусалимом вполне определенный город. Однако Афанасий Никитин уверен, что Иерусалим – это слово, обозначающее главный священный город. Для разных религий, или даже для разных государств, были, по его мнению, РАЗНЫЕ ИЕРУСАЛИМЫ. Вот буквально что он пишет: «К Первоте же яздять о великомъ заговейне, къ своему Буту (то есть Будде – Авт.), тотъ ихъ Иерусалимъ, а по-бесерменьскыи Мякька (то есть Мекка – Авт.), а по-рускы Ерусалимъ (то есть Рус-Рим, Русский-Рим – Авт.), а по-индейскы Парватъ (то есть Первый, в смысле Главный – Авт.)» [929], с. 19.

Итак Никитин сообщает нам очень интересную вещь. Оказывается, и Иерусалим, и Мекка – это вовсе не названия определенных мест, а слова различных языков, означающие ОДНО И ТО ЖЕ. И переходящие одно в другое при переводе с языка на язык. Это – город, где в данный момент находится главная святыня той или иной религии. Или церковная столица. Понятно, что в разных странах эти столицы – различные. Со временем они менялись.

Кстати, именно поэтому Москву в конце XVI века называли Иерусалимом, то есть Русским Римом. Напомним, что звуки Л и Р часто переходили друг в друга. Так называли Москву и на страницах Библии, в книгах Ездры и Неемии. Не в каком-то иносказательном, а в прямом смысле. Об этом мы подробно говорим в книге «Освоение Америки Русью-Ордой», гл. 2.

Свою книгу Афанасий Никитин завершает следующими словами. «Милостию же божиею преидохъ же три моря; дигырь худо доно, Олло перводигирь доно, аминь; смилна рахмамъ рагымъ, Олло акберь, акши худо илелло акши ходо, иса рухолло ааликсоломъ; Олло акберь аилягяила иллелло, Олло перводигерь ахамду лилло шукуръ худо афатадъ; бисмилна гирахмамъ ррагымъ: хувому-гулези ляиляга ильлягуя алимуль гяиби вашагадити; хуарахману рагыму хувомоглязи ля иляга ильлягуя альмелику алакудосу асалому альмумину альмугамину альазизу альчебару льмутаканъ биру альхалику альбариюу альмусаврию алькафару клькахару альвахаду альрязаку альфатагу альалиму алькабизуальбасуту аль-хафизу альррафию альмавифу альмузилю альсемию альвасирю альакаму альадьюлю альлятуфу. Гиръ помози рабу своему» [929], с. 31–32. Фотографию этой страницы из книги Никитина см. на рис. 1.27.