А за окном уже была ночь, в небе сияли звезды, на море, словно отражением звездного неба, мерцали фонарики рыбацких лодок, в крепости прозвучал горн…

Дверь открылась без стука, когда я от молчаливых слез перешла к судорожным рыданиям. Естественно, мгновенно перестала плакать и порадовалась тому, что так и не сняла шляпку.

Послышался звук шагов, затем глухой стук, и прозвучал спокойный голос герцога:

– Ваш первый свадебный дар, леди Уоторби.

Промолчала, прилагая все силы к тому, чтобы плечи не вздрагивали и ни один всхлип не вырвался наружу.

– Я полагал, ваше воспитание включало в себя столь несложное правило, как благодарность за подарок.

Отцепив пальцы от решетки и все так же не оборачиваясь, с трудом ответила:

– Я… благодарна.

Изобразить реверанс я в таком состоянии не могла, да и не хотела. И теперь просто стояла и ждала, пока меня оставят наедине с моим собственным горем.

– Ужин в девять, – нарушил недолгое молчание герцог.

– Но… – начала я и осеклась.

– Ужин в девять, – повторил лорд. – Единственной уступкой вашему вздорному нраву будет его неприватность, на большее было бы глупо рассчитывать, а вы мне глупой не показались. Надеюсь, в дальнейшем я не разочаруюсь.

Когда дверь за герцогом закрылась, я сняла шляпку, вытерла слезы, посмотрела на стол – изящная черная бархатная коробочка, видимо, была подарком. Открыв, я увидела золотые наручные часы, инкрустированные бриллиантами. Причем стрелки показывали без семи минут девять. Это не подарок, это издевательское напоминание о моем положении!

Почти сразу раздался стук, и я услышала голос господина Ирека:

– Леди Уоторби, нас ожидают в Зеленом зале, надеюсь, вы уже готовы?

У меня не было слов. Совершенно! Ужин! Мне даже не дали времени переодеться и отдохнуть с дороги, я…

– Господин Ирек, – постаралась говорить вежливо, – передайте герцогу Грэйду мои извинения, к сожалению, я устала с дороги, мне нездоровится и я не голодна.

Молчание, затем нервное:

– Леди Уоторби…

– Всего доброго, господин Ирек, – все так же вежливо сказала я, подошла к двери и с чистой совестью заперла ее на засов.

За маленькой боковой дверью обнаружилась вполне роскошная ванна и уборная. Чистые полотенца и отутюженный шелковый халат. Спать я легла голодная, но не это было моей главной проблемой.

Утро началось с горна!

Окно так и не было мной закрыто, и проснуться пришлось одновременно со всем гарнизоном – на рассвете. Но вставать не хотелось, даже несмотря на то что кровать оказалась жесткой и неудобной, белье грубым и неприятным, одеяло слишком тяжелым, так что, стоило укрыться, становилось жарко, а без него было холодно. Измученная полубессонной ночью, я попыталась вновь заснуть, когда услышала шаги по коридору, женские голоса, скрип дверей…

Открыла глаза, поняла, что светает. Потом послышался снова женский голос, на этот раз уверенный и достаточно громкий… от сердца отлегло. Это точно были не призраки.

Покрутившись еще некоторое время, я все же погрузилась в беспокойный сон.

Стук в дверь и вежливое:

– Леди Уторби, герцог ожидает вас к завтраку.

Желудок проснулся раньше меня и достаточно громко напомнил, что голодать не желает. Медленно сев на постели, я ответила:

– Доброе утро, господин Ирек, мне требуется несколько минут.

– Пять! – прозвучало из-за двери.

Интересно, где господин поверенный видел леди, способную собраться за пять минут?! Интересным оказалось и другое – перед гардеробом выстроились мои чемоданы, хотя засов, как и прежде, был задвинут. Недоумевая по данному поводу, я умылась, надела одно из своих ненавидимых всей душой утренних платьев, нежно-розовое с оборочками и рюшечками. Одевала я его до этого всего раз, собственно после того, как тетушка Либби подарила мне его на пятнадцатилетие, упустив из виду тот факт, что мне не десять. Платье выглядело откровенно детским, я в нем смотрелась как кукла, не хватало лишь банта в волосах. Впрочем… Через минуту оборка с нижней юбки была оборвана и очередную тугую косу украсил бант. Огромный и розовый.