Однако посмотрев на свое отражение в витрине, Майкл понял, что виной тому его загар. Сойдет он только через несколько недель, если не месяцев. Его мать будет шокирована внешним видом сына.

Эта мысль заставила его улыбнуться. Майклу нравилось шокировать Хелен. Быть может, это ребячество, но вряд ли в этом смысле он повзрослеет и перестанет получать от этого удовольствие.

Майкл повернул на Брутон-стрит и, миновав несколько зданий, оказался перед пятым домом. Он и раньше бывал здесь. Мать Франчески толковала понятие слова «семья» так широко, как только это было возможно, а потому Майкл приглашался в дом вместе с Франческой и Джоном на самые разные праздники семейства Бриджертон.

Леди Бриджертон уже восседала в зеленой с кремовым гостиной с чашечкой чая у окна, когда явился Майкл.

– Майкл! – поднимаясь ему навстречу, радостно воскликнула она. – Как же я рада тебя видеть!

– Леди Бриджертон! – Майкл галантно поцеловал ей руку.

– Кроме тебя никто не умеет так целовать руку даме, – заметила она.

– Я усердно работаю над лучшими своими умениями, – проговорил он.

– Ты даже представить себе не можешь, как мы, достигшие определенных лет дамы, ценим твои старания.

– А определенные года – это… – Майкл дьявольски улыбнулся, – тридцать один, приблизительно?

Леди Бриджертон повезло относиться к тому типу женщин, что с годами только хорошели, однако комплимент доставил ей удовольствие.

– В моем доме тебе всегда рады, Майкл Стерлинг.

Майкл улыбнулся и, повинуясь пригласительному жесту, устроился в кресле с высокой спинкой.

– О боже! – внезапно воскликнула леди Бриджертон, нахмурившись. – Прошу меня простить. Ведь теперь тебя следует именовать Килмартином.

– Майкл подойдет как нельзя лучше, – заверил он ее.

– Пусть уже и миновало четыре года, – продолжила она, – но я не видела тебя и…

– Прошу, именуйте меня, как вашей душе угодно, – сказал он.

У него возникло странное чувство. Майкл наконец привык именоваться Килмартином, а не просто по фамилии. Но так было в Индии, где никто его не знал как «мистера Стерлинга» и никто не знал Джона, бывшего Килмартина. Однако услышать это обращение от Виолетты Бриджертон оказалось сродни удару в солнечное сплетение. Ведь эта женщина когда-то, подобно другим тещам, называла Джона сыном.

Но если она и заметила его смятение, то никоим образом этого не показала.

– Что ж, раз ты так любезен, то и мне следует ответить тебе взаимностью. Прошу, называй меня отныне просто Виолеттой. Хотя, сказать по правде, стоило начать это делать уже давно.

– О нет, это невозможно, – поспешно возразил Майкл. Она же леди Бриджертон. Она же… ну, Майкл не совсем понимал, кто она для него, но наверняка не просто Виолетта.

– Но, Майкл, я вынуждена настаивать, – сказала она. – А ты должен уже знать, я своего привыкла добиваться.

Да, Майклу было хорошо известно, что переспорить эту леди невозможно. Обреченно вздохнув, он сказал:

– Сомневаюсь, что смогу целовать руку Виолетте. Разве это не слишком интимно?

– Только посмей прекратить целовать мою руку!

– Но люди начнут судачить.

– Уверена, моя репутация не пострадает.

– Возможно, но как же моя репутация?

Леди Бриджертон разразилась смехом:

– Ах ты, негодник!

– Да, я таков. – Майкл расслабился, откинувшись на спинку кресла.

– Может, чаю? – Она потянулась к фарфоровому чайничку, стоявшему на столике. – Мой уже остыл, но я попрошу принести свежего.

– Попью с удовольствием, – сказал Майкл.

– А я уже думала, что после стольких лет в Индии ты разлюбил чай, – сказала она, направляясь к шнурку звонка.