– Оскорбление не имело места, – ответил Викари, улыбаясь.

Высокородный Брейт не улыбался.

– Очень хорошо, – сказал он с сожалением в голосе.

Широко шагая, он направился к двери, лишь на секунду остановившись перед Дерком, чтобы дать тому возможность поспешно отступить, и, миновав дверь, направился к лестнице. Дверь закрылась за ним.

Дерк прошел в комнату. Джанасек, нахмурив брови и качая головой, вышел. Гвен поднялась, бледная и взволнованная. Викари шагнул навстречу Дерку.

– Жаль, что вы оказались свидетелем этой сцены, – сказал кавалаанец. – Но, может быть, она что-то прояснит для вас. Хотя, повторяю, мне очень жаль. Я не хочу, чтобы вы думали о Верхнем Кавалаане, как кимдиссец.

– Я ничего не понял, – сказал Дерк в то время, как Викари, положив руку ему на плечо, повел его в столовую, и Гвен последовала за ними. – О чем он говорил?

– Ах, о многом. Я вам все объясню, но прежде должен перед вами извиниться еще и за то, что обещанный завтрак до сих пор не готов и стол не накрыт. – Викари улыбнулся.

– Я могу подождать, – ответил Дерк, когда они вошли в столовую и сели. Гвен расстроенно молчала.

– Как Гарс назвал меня? – спросил Дерк. – Кора… не помню, как дальше. Что означает это слово?

Викари замялся, потом ответил:

– Он сказал «корариел». Это старокавалаанское слово. Его значения менялись на протяжении столетий. Теперь здесь, когда его произносим мы с Гарсом, оно означает «охраняемый». Охраняемый нами, охраняемый Сообществом Айронджейд.

– Это тебе хотелось бы, чтобы оно имело такое значение, Джаан, – сердито перебила его Гвен. – Объясни ему настоящий смысл слова.

Дерк ждал. Викари, скрестив руки, переводил взгляд с одного на другого.

– Хорошо, Гвен, как ты хочешь. – Он повернулся к Дерку. – Полное старое значение слова – «охраняемая собственность». Я хотел бы надеяться, что вас это не обидит. В нем нет ничего оскорбительного. «Корариел» обозначает человека, не являющегося членом рода, но охраняемого и ценимого.

Дерк вспомнил все то, что говорил ему Руарк накануне вечером. Каждое слово кимдиссца запечатлелось в его затуманенном зеленым вином сознании. Он почувствовал, как гнев закипает в его душе, и постарался успокоить себя.

– Я не привык быть чьей-то собственностью, – произнес он с горечью в голосе. – Пусть даже и дорогой. Но от кого вы собираетесь меня охранять?

– От Лоримаара и его тейна Саанела, – ответил Викари. Он наклонился над столом и, взяв руку Дерка, крепко ее сжал. – Возможно, Гарс употребил это старое слово необдуманно, т’Лариен. Но в тот момент оно казалось ему правильным, так как предназначалось человеку с устаревшими взглядами. Оно неверно, я это понимаю. Неверно потому, что было применено к вам, человеку, личности. Лоримаар Высокородный Брейт мало что понимает, кроме таких слов. Если слово «корариел» огорчило вас столь же сильно, как, насколько я знаю, оно огорчает Гвен, то я приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что мой тейн употребил его.

– Хорошо, – согласился Дерк, стараясь быть благоразумным. – Я благодарю вас за принесенные извинения, но этого недостаточно. Мне все еще непонятно, что происходит. Кто такой Лоримаар? Что ему надо? И почему меня надо от него защищать?

Викари вздохнул и отпустил руку Дерка.

– Мне очень трудно ответить на все ваши вопросы. Сначала я должен рассказать вам нашу историю, то малое, что я о ней знаю, и то многое, о чем догадываюсь.

Он повернулся к Гвен со словами:

– Мы можем разговаривать за едой, если никто не возражает. Ты принесешь завтрак?

Она кивнула и вышла из комнаты, вернувшись через несколько минут с большим подносом, тяжело нагруженным ломтиками черного хлеба, кусочками сыра трех сортов и сваренными вкрутую яйцами в ярко-синей скорлупе. И, конечно, пиво. Викари наклонился вперед, поставив локти на стол, и, пока другие ели, рассказывал: