– Выходит, тайная страстишка?

– Да, узелочек… – пан Казимир вздохнул.

Из дома вышел довольный Вукс и, видя, что майор не возражает, тоже с удовольствием закурил.

– Ну что, вроде порядок?

– Вроде… – вяло согласился пан Казимир.

– А почему нет? – Вукс уловил недоговоренность. – Проиграл панок весь маеток и за карабин. А нам дружка малахольного подставил и тоже, на всякий случай, кокнул. Так что сдаем дело в полицию и вся недолга… Что? Не так?

– Конечно, так, – скептически согласился Мышлаевский. – Остается только пану Каминскому позвонить…

– А что? – весело отозвался Вукс. – Можно и позвонить.

– А то, – неожиданно жестко ответил ему пан Казимир, – что номер «2—12» – это личный телефон шефа полиции пана Зарембо…

Пан Казимир задумчиво стучал пальцами по стеклу. Как ни крути, но засада в квартире Яновской не принесла нужного результата, и все, что мог сделать майор, это передать Когтя заботам следователя Вальчака. От этих невеселых размышлений пана Казимира отвлек Вукс, явившийся с очередным докладом.

– Ну что? – майор еще раз взглянул на городскую панораму и отошел от окна.

– Есть! – радостно доложил Вукс. – Многие видели, как Гжельский что-то писал в серой тетради.

– А голубки?

– Тоже… Один жолнеж[19] подтверждает. Сейчас явится.

– Ясно… – Пан Казимир зашагал по комнате, пересекая ее из угла в угол. – А я, признаться, сомневался…

– Выходит, прав был этот самый Коготь, – уточнил Вукс.

– Да версия беспроигрышная, – пан Казимир приостановился. – Ну что, поручик, порассуждаем?

Вукс удивленно воззрился на пана Казимира, и майор понял, что до него поручику никто ничего такого не предлагал.

– Ладно, – пан Казимир усмехнулся. – Я буду рассуждать вслух, а вы – оценивать. Если что, возражайте. Понятно?

– Так точно!

– Тогда начнем. – Пан Казимир снова прошел по комнате, собираясь с мыслями. – Версия у нашего Когтя, как я мыслю, беспроигрышная. Точный выстрел – случайность. Тетрадь есть. Очная ставка с паном Зарембо – глупость. Про Яновскую я и говорить не буду.

– А если, – неожиданно перебил пана Казимира Вукс. – Если позвонить этому пану Каминскому? Вроде как есть тетрадь!

– Мысль! – Пан Казимир поднял палец и, одобрительно посмотрев на поручика, улыбнулся: – Только это не наше дело. Пусть этим пан Вальчак занимается. Наше дело – тетрадь. Найдем, вопросов не будет. Да, вот еще что, поручик… Как по-вашему, почему Гжельский мог говорить о переводе?

– Я так думаю… – польщенный Вукс сразу почувствовал себя увереннее. – Во-первых, это – дыра. У Брониславского тут дело, а нам с вами, простите, в свободное время только лягушек изучать.

– Так… А во-вторых?

– А если деньги большие улыбаются, чего тут сидеть?

– Это верно… Но тогда о переводе как-то надо просить. А вот если там не картежные записи, то… – Майор опять вспомнил о тетради. – Вот тогда нам надо прятать Меланюка и Когтя подальше от пана Зарембо…

Пан Казимир хотел еще что-то сказать, но в дверь постучали и возникший на пороге бравый солдат лихо щелкнул каблуками.

– Жолнеж Стус Збигнев по приказанию пана майора прибыл!

– Вольно, вольно, разговор не по службе… – Майор внимательно посмотрел на солдата: – Что, варшавский?

– Было. – Лицо солдата расплылось в улыбке. – И газетами торговал, и папиросами… А как пан майор догадался?

– Служба. – Пан Казимир подошел к Стусу и доверительно положил ему руку на плечо. – А теперь, серьезно. Расскажи-ка мне про тетрадку…

– Я попробую, пан майор. – Стус наморщил лоб от усердия. – Значит, так… Видел два раза, нет, три… Как по вечерам докладывал. Пан поручник что-то там записывали, а как я входил, закрывали… Это все.