Сложив руки на груди, чувствуя, как меня начинает колотить, я поежилась и посмотрела в окно. Только сейчас я поняла, что машина едет в сторону Токио, и огни города с каждой секундой становятся все ярче. Это куда же меня завезли и сколько времени на это понадобилось, что я оказалась так далеко от города?

– Хан-сан, куда мы хоть едем? – взмолилась я.

– Просто Хан, – усмехнулся мужчина. – Скоро приедем.

Подобные ответы начали раздражать, но сделать я ничего не могла. Зато, когда машина свернула на одну из знакомых улиц, смогла определить, что мы подъехали к дому Ами.

– Но откуда ты знаешь, где я живу? – ахнула я.

Мне снова ничего не ответили, а через несколько секунд машина затормозила. Я не знала, что мне делать. Хотелось выпрыгнуть на улицу и бежать сломя голову, но какой в этом смысл? Понятно одно: этот мужчина не только знает, где я остановилась, но и, скорее всего, следил за мной. Иначе каким образом он мог оказаться на том пустыре? Очевидно, дергаться не стоит. При желании он найдет меня. Ами нет, я совсем одна, а Акио… Неожиданно поняла, что не знаю номера его телефона. Так что я продолжала сидеть и ждать, что произойдет дальше.

– Где медальон? – спросил Хан, повернувшись ко мне.

– Какой?

Мужчина наградил меня таким взглядом, что я снова поежилась, зато сразу поняла, о чем он говорит. Ладонь машинально коснулась груди, где и висело украшение, и этот жест не остался незамеченным. Хан протянул руку, небрежно отвел в сторону ткань, но, когда прикоснулся к медальону, отдернул пальцы и удивленно посмотрел на меня.

– Гайдзин[13]! – не сказал, а почти выплюнул он.

О, это слово я хорошо знала! Чужачка. Хотя не так давно оно было и ругательством, что-то вроде варвара. И все равно стало обидно. Так обидно, что ушло странное чувство от прикосновения мужчины. Уже второй раз в этом городе у меня появились отличные от ранее испытываемых мной чувства в отношении мужчины. Первый был с Акио, когда его пальцы нежно погладили мои в ресторане. Что-то изменилось: проснулись мечтательность и романтичность, хотелось как можно дольше продлить этот миг. А Хан… от его в некоторой степени презрительного жеста у меня и вовсе все внутри оборвалось. Поймав себя на мысли, что хочется накрыть его пальцы и прижать их к груди еще плотнее, я буквально взбесилась. После того как он хамил мне на протяжении всего времени нашего общения, думаю о том, чтобы он ко мне прикоснулся? Нет, я дура!

Не имело значения, что не так с медальоном Ами, и даже бакэмоно, о котором я вспомнила только то, что это призрак, отошел на второй план. В самом деле, между оскорблением от живого, пусть и хама, и попыткой нападения потусторонней сущности, от которой меня этот наглец и спас, разница была. Во втором случае мне нечего было противопоставить, а вот одного конкретного грубияна я могла поставить на место.

– Как мило! – скривилась я. – Прекрасный образец истинного мужского поступка. Сначала выкинуть из машины и после этого ни разу не поинтересоваться, как я себя чувствую. Это же такая ерунда! Потом еще и нахамить. А ты, оказывается, расист? В принципе, ожидаемо.

– Я тебе жизнь спас, – заметил он.

– Ждешь от меня благодарностей? – съязвила я.

– Было бы неплохо.

– Жди, – широко улыбнулась я. – Как только научишься нормально общаться, я обязательно тебе их выскажу.

Больше находиться с этим хамом наедине не было никаких сил. Я буквально кипела от бешенства. Чтобы не опуститься до уровня мужчины, мне следовало как можно скорее покинуть машину. Что и сделала, с удовольствием громко хлопнув дверью напоследок. Представляя, какая гримаса сейчас на лице Хана, поковыляла в подъезд. Несколько раз оглянулась, чтобы удостовериться, что за мной никто не идет, достала ключ, открыла квартиру, не выдержала и громко выругалась.