Сильва перебил Шлоссера:

– Подождите… Но даже если предположить, что сестры рассказали о визите Вольфа кому-то еще, зачем этому кому-то убивать его? Вы считаете, что в этом замешаны родственники?

– Мой племянник прав! – подтвердила Грета. – Какой смысл кому-то из наших… э-э… очень дальних родственников убивать несчастного Вольфа?

– Надо отработать все версии. А что, у вас, Сильва, есть свои соображения?

– После того, что рассказал ваш Ганс… я подумал, возможно, убийство как-то связано с работой отца. Он ведь устроился на работу. И еще. Вы говорили, что заказчик торопил убийц, настаивал, чтобы это произошло здесь, в Баварии. Возможно, он не хотел, чтобы убийство связали с Нижней Саксонией.

– Хм… Интересная версия. – Шлоссер задумался, затем обратился к Грете: – Фрау Генриетта, не рассказывал ли Вольф что-либо о своей работе, коллегах? Может, он опасался кого-то?

– Мне кажется, наоборот. Он был очень доволен. Говорил, что нашел хорошо оплачиваемую работу и теперь может пригласить семью. Что его зарплаты хватит даже на учебу сына в университете.

– Так, может, он кому-то составил конкуренцию? – гнул свою линию Сильва.

– Вы считаете, что, заняв должность обычного инженера, он кого-то потеснил? И это может вызвать настолько сильную ненависть, чтобы убрать конкурента?

– Я понимаю, выглядит странно. Но меня зацепил тот факт, что с отцом хотели расправиться как можно скорее. Причем на территории Баварии. Почему? Может, безопаснее было, наоборот, подстеречь отца у собственного дома, организовать такую же драку… Или я неправ?

– В ваших словах есть логика. Будем рассматривать эту версию, Сильва, – повторил Шлоссер и поменял тему: – Вы нашли документы, о которых я вам говорил?

– Конечно. Выгреб у деда все семейные тайны. – Сильва рассмеялся. – Правда, тайн оказалось немного. В архивах нашел метрические свидетельства о времени рождения и крещения предков по линии отца, начиная с середины девятнадцатого века. Запись об Ульрихе Генриховиче Эппенштейне, тысяча восемьсот шестьдесят второго года рождения, я обнаружил в метрической книге церковно-приходского архива городка под Владимиром. В этом же городе его отец, Генрих, женился на Марии Скобелевой, принадлежащей мещанскому сословию, и принял православие. У них родился Ульрих (православное имя Юрий) и еще через два года дочь Елена. Проследить наследников Елены мне не удалось. А вот у Ульриха были наследники мужского пола: сначала мой прапрадед Георгий, потом прадед Иосиф и, наконец, мой дед Рудольф. Дед жив, ему сейчас восемьдесят шесть лет. Потом отец и я. У меня детей пока нет. Не успел.

– Надеюсь, ты планируешь однажды жениться и продолжить свой род, дорогой племянник? – спросила Грета.

Вопрос был неожиданным, Сильва даже смутился.

– М-м-м… – промычал он невнятно.

– Надеюсь, ты не из этих… из модных течений?

– Чего? Бог с тобой, Грета. Ну и мысли у тебя! Я что, похож на додика?

– Хрен вас поймешь, молодых.

Шлоссер кашлянул, сдерживая улыбку.

– Вот. Смутила герра подполковника.

– Ничего-ничего. – Шлоссер заглянул в свой блокнот и продолжил: – Ваш отец был православным?

– Да. И отец, и дед. И теперь я знаю, что вся немецкая родня до колена Генриха Эдуарда, женившегося на православной русской Марии, приняли православие. А Грета мне рассказала и о более ранних Эппенштейнах. Но они были лютеранами. Так, Грета?

– Да, это так. У Луитпольда были сыновья Отто, Максимилиан и Винфрид. Мое «дерево» идет от Максимилиана, а твое, так я думаю, от Отто. У Отто были сыновья Генрих и Леопольд