Если бы Эванс, прибегнув к дедуктивному методу, дошел до логического конца, он почти сразу справился бы с линейным письмом Б.
Джон Майрз отмечал в некрологе Эванса, что “первооткрыватель [критской] письменности не реализовал свое страстное желание дешифровать ее”. Но к моменту смерти Эванса это желание появилось у других.
Часть II
Детектив
Алиса Кобер. 1946 г.
Глава 4
Американский Шампольон
Вечером 15 июня перед аудиторией стояла строгая женщина. Колледж им. Хантера в Манхэттене был ее альма-матер, и сейчас, после двух десятилетий блестящей карьеры, ее пригласили выступить перед лучшими учащимися – кандидатами на вступление в общество Фи-бета-каппа.
От природы она была замкнутой, и выступать на публике было для нее невыносимо. Всякий раз она клялась, что этот раз – последний. Ее речь, как и все, что она писала, была плодом часов педантичного планирования, выстраивания, проверки. Как правило, всякая ее работа проходила добрый десяток черновиков. Вот и сейчас перед женщиной лежал машинописный текст с аккуратной правкой от руки.
Она была невзрачной, даже дурнушкой. Невысокая и пухленькая, она носила старомодную прическу и платье. За очками блестели темные, под тяжелыми веками, глаза. Тонкий рот производил впечатление чопорности. Как часто бывало с женщинами-учеными того времени, казалось, ее возраст преждевременно и безвозвратно перевалил за 40 лет.
Но как только она начинала говорить, слова гипнотизировали аудиторию:
На всех видах материала, известных человеку (на бумаге, пергаменте, папирусе, пальмовых листьях, на дереве, глине, камне и всевозможных металлах), существуют надписи, которые невозможно прочесть. Иногда это оттого, что система письма неизвестна, а иногда оттого, что, хотя мы знаем, как звучат знаки, неизвестен язык.
Эти молчащие документы принадлежат разным эпохам, от неолита до наших дней. Некоторые из них, вероятно, изготавливаются прямо сейчас. А те, которые были написаны в древности, особенно важны, поскольку могут пролить свет на прошлое…
Алиса Кобер, доцент-классик Бруклинского колледжа, днем вела до пяти предметов: вводный курс латыни, античную литературу в переводе и т.д. А вечерами работала для себя. Уже 15 лет она разбиралась, скрупулезно и методично, в письменности минойского Крита и – хотя тогда мало кто об этом знал – в свои 39 лет являлась крупнейшим в мире экспертом по линейному письму Б.
Сегодня Алису Кобер почти забыли, хотя в дешифровке линейного письма она подошла к цели ближе, чем кто бы то ни было прежде. То, что она почти разгадала загадку, свидетельствует об остроте и строгости ее ума, железной решимости и безупречности ее метода. На то, что именно Кобер дешифрует письменность, “проницательный и информированный игрок сделал бы ставку”, заметил специалист по эгейским письменностям Томас Палэма.
Удивительно, но все, что сделала Кобер, она сделала, не имея возможности увидеть оригиналы табличек. Еще удивительнее то, что когда Кобер выступала в Колледже им. Хантера, для изучения были доступны лишь 200 табличек, – и все же она уже написала свои новаторские работы о линейном письме Б.
Вклад Кобер в дешифровку в значительной степени забыт по причине ее ранней смерти (она умерла в 1950 году, всего за два года до того, как Майкл Вентрис взломал код), а также из-за ее крайне осторожного, взвешенного подхода. Она двигалась к цели постепенно, шаг за шагом, и не делилась идеями до тех пор, пока не получала убедительных доказательств своей правоты. В итоге она опубликовала не так уж много (она говорила, что ей более чем достаточно одной хорошей статьи в год). И хотя работы Кобер датируются лишь 1945–1949 годами, в наши дни считается, что именно они стали фундаментом, на котором Вентрис возвел здание своей дешифровки. Незадолго до гибели он публично признал, что пришел к решению, используя разработанную с таким трудом методику Кобер.