– Седов, запоминай адрес, – заорала я наконец-то отозвавшемуся приятелю. – Это парфюмерная мастерская, тут труп мужика, и еще кто-то прямо сейчас вошел в квартиру. То есть один труп, мужской, лежит. А пришел тоже мужик, но другой, живой. Кажется, он без оружия…

Я понимала, что лепечу что-то маловразумительное. Но я перепугалась до одури! Пространство коридора такое узкое… Если я брошусь вперед, меня легко схватить… Окно за спиной – тоже не вариант, расшибусь…

– Беги оттуда! А я скоро буду! – заорал Володя после секундного замешательства и отключился.

– П-привет… А зачем вы убили Юрия? – поинтересовался мужчина, на негнущихся ногах приближаясь ко мне.

Он выглядел таким испуганным, что чувство опасности, парализовавшее меня еще совсем недавно, отхлынуло.

– Я не убивала. Я не знаю этого человека. Юрий? А я думала, это Станислав Орехов убит, парфюмер.

– Да это я – Стас Орехов. – Мужчина опустился перед телом на колени, пристально посмотрел на труп, должно быть, пытаясь, как и я, обнаружить в нем признаки жизни. – Он точно не дышит?

– Он мертв. Не надо нам ничего трогать. Полицию я вызвала… А я думала, что это хозяина мастерской убили. Я – Лика, мы с вами договаривались о встрече.

– Ужас какой… – Парфюмер встал, дошел до кресла, присел на подлокотник. – Вы написали, у меня как раз образовалось окно, я решил, что еще успею сходить пообедать. Юрий – мой помощник, он лаборант, химик. Должен был привезти мне кое-что из масел. Ключи у него от мастерской были… В голове не укладывается.

– Сочувствую. Мне кажется, здесь что-то искали.

– Да? – Станислав повертел головой по сторонам и кивнул. – Да, точно искали, все перерыто. Творческий беспорядок – это вообще не про меня. А тут как Мамай прошелся.

– У вас имелись какие-то ценности в мастерской?

Он пожал плечами:

– Компоненты для составления ароматов никогда дешевыми не были. Но это вряд ли может заинтересовать грабителя. Тем более – убивать человека ради флакончика абсолю… Наверное, Юра дверь не закрыл. Шел какой-нибудь наркоман, увидел, что открыто. Убил Юру, стал искать, чем бы поживиться…

Станислав говорил вполне убедительно.

Его вид – сначала дико испуганный, теперь расстроенный – тоже полностью соответствовал ситуации.

И я не смогла бы объяснить, почему я в те минуты не верила парфюмеру.

Но я ему не верила.

Почему-то чем больше Станислав меня убеждал в том, что красть у него нечего, тем больше я понимала, что этот мужчина в лучшем случае кое-что недоговаривает.

Не то чтобы я отличаюсь особой проницательностью. Я доверчива, как ребенок, и меня легко обмануть. Но это мой сознательный выбор. Мне просто легче решать проблемы по мере поступления, чем жить в постоянном ожидании этих проблем, обмана, предательства.

И все-таки иногда я шкурой чувствую ложь. Я слишком долго была журналисткой. А в этой профессии часто приходится идти по лезвию ножа, балансировать между противоположными интересами, оценивать потенциальные риски судебных исков и прочие возможные неприятности. Иногда я чувствую ложь невероятно остро. И вот сейчас – тот самый случай…

Немного придя в себя, я дозвонилась до мамы, попросила ее забрать дочь из садика и заехать за презентами Андрея.

Оформление всех бумаг в случае убийства – дело долгое; часов пять, не меньше занимает. Но я все-таки рассчитывала к восьми-девяти вечера освободиться, попасть к родителям и выпить в честь своего дня варенья безалкогольный коктейль.

Орехов вышел в другую комнату. Я прокричала ему, чтобы он ничего не трогал до приезда экспертов, но парфюмер никак не прореагировал на мое замечание. Было похоже, что первый шок от произошедшего у мужчины прошел. И он что-то лихорадочно обдумывал.