Первый раз он приснился через день после того, как пропала сестра. Света в какой-то тёмной комнате протягивала к нему тоненькие, как былинки, ручки и звала: «Яша, Яшенька, помоги! Мне страшно, Яша…» Он тогда проснулся и долго крутил головой, не понимая, что с ним. Сон в отличие от всех его предыдущих не был ярким, скорее тусклым, блёклым, но не забывался, и чем больше Яша о нём думал, тем отчётливее проступали детали; он мог с уверенностью описать и комнату и сестру. И даже то, о чём нельзя было думать без содрогания, – то, что притаилось там, в самом дальнем углу комнаты. То, что скрывалось в нём, наполняло его сердце тоской, и печалью, и ужасом. Поначалу он хотел рассказать сон матери, но, поразмыслив, не стал, чтобы она опять не начала плакать. Яша от маминых слёз и сам плакать начинал, и стыдился этого.

Яшину версию, что сестра пропала в парке, всерьёз не приняли. Признаться, что нарушил запрет и ходил на аттракционы, он не смог. Хотел, но не смог. Испугался. На следующий день он снова поехал туда. Всё равно родителям было не до него. Он обошёл весь парк, заглянул во все углы, но красного шатра не нашёл. Тогда он стал спрашивать про шатёр у сотрудников парка. Те смотрели с недоумением и пожимали плечами. Яша злился, доказывал, но работники парка лишь глядели на него, кто с улыбкой, кто с сочувствием, и твердили, что никакого красного шатра и человека в красном костюме у них и не было никогда. А утром следующего дня парк аттракционов уехал, оставив после себя забытую секцию ограждения, обрывки плакатов и лопнувшие шарики. Пустырь на выезде из города снова стал пустырём и местом для футбольных баталий.

Полиция искала пропавших подростков в лесу, в соседних городах и поселках, прочесала речку вдоль и поперек, но ничего и никого не нашла. Слухов ходило много. А потом… потом стали говорить, что, мол, сбежали дети сами. В Москву подались или ещё куда. Тем более, Вадик уже совсем взрослый, он и так собирался уезжать, даром что родители и слышать ни о чём таком не хотели. И Светку он сманил, известное дело, они ж пара. А Миша с Аней за компанию. Подростки, что с них возьмёшь! Яша в эту версию ни на минуту не поверил. Чтобы Светка уехала и все свои наряды дома оставила? Да ни за что! И даже если одежда почему-то вдруг ей не понадобилась, то уж дневник она не забыла бы никогда. Яша же первым делом отыскал заветный блокнот. Второпях сестра сунула его за спинку дивана. Кто ж так прячет? Но радости от находки не было. Он всё твердил о луна-парке, но кто будет слушать мальчишку? По ночам Яша ворочался и думал: надо признаться, что он был в этом парке, видел, как ребята зашли в шатёр. Но ведь они могли и выйти незаметно. Только вот почему тогда на следующий день шатёр пропал?

Родители, кажется, смирились с тем, что старшая дочь просто сбежала из дома. Это всё же давало надежду, что когда-нибудь она вернётся. Но Яша смириться не мог. Ему казалось, что сестру не смогли найти из-за него, из-за его трусости. Он смотрел на фотографии, сделанные в тот день, и сердце сжималось. Снимки Яша перекинул на ноутбук, и на одном из них увидел тот самый красный шатёр. Не весь, только краешек, но это несомненно был он. Значит, ему не привиделось. И шатёр был. А сотрудники парка нагло врали ему. От этих мыслей он совсем спать перестал. Да ещё и сон этот.

Во сне стены тёмной комнаты были завешены бархатом. Яша не очень разбирался в тканях, но точно знал, что это бархат. Тоненькие ручки сестры тянулись к нему, и жалобный голос всё повторял: «Яша, мне страшно, Яша!» Он проснулся ночью и до утра сидел, обняв руками коленки.