– Я сам люблю просыпаться на рассвете, потому и гуляю тут.

– Вы живете неподалеку, мистер Мэнли? Я не встречала вас раньше, но, как уже сказала, я тут недавно.

– Хм. Нет. Я приехал в гости. – Ричард поудобнее перехватил трость; чалая мирно плелась позади.

Эмбер не стала уточнять к кому. Видимо, и так сделала закономерный вывод, коль скоро они шли к дому Фэйрхедов.

– Маргаритка – самая смирная лошадь в конюшне. Именно поэтому мне ее оседлали. А я умудрилась сделать так, что она потеряла подкову.

– Вряд ли вы собственноручно эту подкову оторвали.

– Но Маргаритка потеряла ее, когда я ехала верхом. Значит, это на моей совести.

– Вам никогда не говорили, что вы излишне ответственны?

Эмбер пожала плечами:

– Это помогает выжить.

– А вам выживать приходилось?

Она что, не из благородных? Непохоже. Осанка, наклон головы, тонкие черты – девушка явно из знатной семьи, хотя, конечно, знавал он и благородных уродцев, и красавчиков-плебеев. Что-то в ней было, неуловимо знакомое; словно Ричард уже встречал ее однажды. Ларк, Ларк… То ли слышал эту фамилию, то ли девушку видел. Но где бы?

– Ну, я не жила в трущобах и не голодала, если вы об этом. Однако нравы в пансионе иногда оставляли желать лучшего. И следовало воспитать в себе некие качества, чтобы существовать… – Эмбер запнулась, подбирая слово, – комфортно.

– Какие ужасы вы рассказываете.

– Вы надо мной смеетесь, мистер Мэнли?

– Да нет, – сказал Ричард, в очередной раз поудобнее берясь за поводья Маргаритки и стараясь не слишком сильно опираться на трость. – Скорее, я с вами шучу.

– Со мной редко шутят.

– Что же, у вас тяжелая жизнь в Грейхилле?

– Конечно нет! – воскликнула Эмбер в ужасе. – Грейхилл просто рай, а Даусетты – чудесные люди!

– Но вам чего-то не хватает, так?

Она даже приостановилась.

– Почему вы так решили?

– Вы так непринужденно болтаете с незнакомцем, но вполовину не понимаете шуток. То ли у меня отвратительное чувство юмора, то ли вы редко участвуете в веселых беседах.

– Я же говорила вам…

– О да. Мрачные стены каземата под названием «пансион для благородных девиц». Суровая юность.

– Вы весьма циничны, мистер Мэнли, – несмело упрекнула его Эмбер.

– И практичен. Это мое предназначение.

Ричард ожидал, что она переспросит, но она не переспросила; некоторое время они шагали в молчании.

У нее было прелестное имя, перекатывающееся на языке, словно кусочек жженого сахара. И волосы, выбившиеся из-под шляпки, чрезвычайно милы, и даже это простенькое платье не портит ее – скорее, подчеркивает достоинства фигуры и оттеняет красоту. Ричард поглядывал на Эмбер, однако так и не решил – действительно она столь воспитанна и неиспорченна или притворяется. Скорее первое, чем второе, но современные девицы научились играть в невинность.

Дорога вильнула, открылся вид на Фэйрхед-Мэнор. Эмбер в нерешительности замедлила шаг.

– Может быть, я все-таки пойду через поля? Мне не хочется никого утруждать.

– Мисс Ларк, вы меня весьма обяжете, если мне не придется гоняться за вами по пшенице. А я джентльмен и погонюсь, дабы выручить даму из тяжелого положения.

Это ее наконец рассмешило. Она расхохоталась, заливисто и звонко, и тут же прикрыла ладонью рот. Очень жаль: Ричард давно не слышал такого открытого и легкого смеха. Заслушавшись, он едва не поскользнулся и еле удержал равновесие, внутренне выругавшись и велев себе быть внимательнее. Не хватало еще шлепнуться в грязь на глазах у леди. Гувернантка, не гувернантка, но она леди, Ричард готов был об заклад побиться.

К счастью, до дома Фэйрхедов оставалось совсем немного. Разбитая дорога перешла в весьма приличную подъездную аллею, посыпанную гравием. Ричарду стало даже немного жаль, что прогулка заканчивается, – с мисс Ларк оказалось довольно легко как говорить, так и молчать. Очень ценное качество в женщине.