– Их грузили в автобус, – мрачно сказал Андрей.

– Их грузили в автобус, как скот, который везут на убой, – тускло поправила его Маша. – Понятно, что без тех условий, которые им обеспечивал этот дом престарелых, долго они не протянут…

– Это как раз то, о чем я тебе говорю! – попытался вклиниться Андрей.

– Подожди. Представим себе, что это правда – я отлично умею ловить маньяков…

– Ничего себе, «представим»! Да ты лучшая, ты…

– А если я не хочу их ловить? – подняла на него Маша прозрачные глаза. – Мне это было интересно только из-за папы. А теперь я бы рада заняться чем-то другим. Но, видишь ли, – и тут она мрачно усмехнулась, – ничего другого я не знаю и ни в чем ничего не понимаю, кроме этих самых маньяков, от которых меня теперь тошнит! И еще. Я больше не хочу видеть изуродованные трупы. Никогда. А при нашей профессии это неизбежно. Так что, если позволишь, я все-таки сменю род занятий.

Маша прошла за изящной секретаршей в кабинет Торчанова, старшего партнера в адвокатском бюро «Торчанов и партнеры». Он с улыбкой встал из-за стола, чтобы ее поприветствовать: глаза его за стеклами модных круглых очков в черепаховой оправе прямо-таки лучились доброжелательством и – плохо скрываемым любопытством. Маша улыбнулась в ответ и протянула руку для рукопожатия. А чего она ожидала? Фамилия Каравай – не Кузнецова и не Иванова. Пусть прошло больше десяти лет, но за это время имя ее отца не забылось, а, напротив, стало классикой в адвокатском мире. Мифом. В этой профессии у ее фамилии было несомненное преимущество перед прочими, в чем таилась и опасность – слишком высока была планка. Нужно с самого начала подтверждать ценность своего имени, отдельно от знаменитой фамилии. «Блатная, – подумала Маша, оглядывая кабинет, пока его хозяин склонился над ее резюме. – Я вечно блатная. Надо было идти в медицину, по материнским стопам».

Секретарь просунула голову в кабинет:

– Может быть, чаю? Кофе?

– Мне зеленый, как обычно, – не отрываясь от резюме, ответил Торчанов.

– Мне ничего, спасибо, – покачала головой Маша. Она все-таки заметно нервничала.

Секретарша кивнула и исчезла. А Торчанов уселся поудобнее, закинув ногу на ногу так, что костюм из тонкой итальянской шерсти натянулся на угловатой коленке.

– Итак, вы решили поменять место работы… – Он мельком улыбнулся. – Что ж, дело молодое, еще не поздно сменить курс. Как вы знаете, наша фирма занимается разрешением международных споров. Мы часто представляем интересы клиентов в международных коммерческих арбитражах. Занимаемся вопросами, связанными с различными формами корпоративного мошенничества и злоупотреблений, недобросовестной конкуренцией, банкротством, розыском активов. Сотрудничаем с юридическими фирмами в Лондоне, Париже, Цюрихе, Женеве, Нью-Йорке…

Маша удивленно на него взглянула: казалось, он делает рекламу своему явно процветающему бизнесу. И хоть особой практики в прохождении собеседований у нее пока не было, ей казалось, что все должно быть с точностью наоборот.

Торчанов поймал ее взгляд и смущенно кашлянул:

– Я вижу, вы свободно говорите на французском и английском. Немецкий?

Маша отрицательно покачала головой, а адвокат продолжил:

– Что ж. Не страшно. Наши партнеры прекрасно владеют английским. По международному праву у вас, как я догадываюсь, пять?

Маша кивнула:

– Но диплом я писала по совсем другой теме, и опыта у меня…

– Да-да, это я понял. Отсутствие опыта могло бы быть проблемой, но не в вашем случае, верно? – Он белозубо улыбнулся. – Я тут, признаюсь, провел некоторые изыскания на ваш счет перед собеседованием… У вас, как все утверждают, блестящий интеллект, который вы проявили на ином поприще, но сила ума именно в маневренности, не так ли? Нам нужен свежий взгляд. Так что буду рад с вами работать. Что касается вознаграждения…