Оправившись от шока, дрожащий Томас отвел глаза от потолка и в почти полной темноте стал разглядывать взрослых и сестру, освещенных тусклыми полосами света, что сочился меж досок. Отец был взволнован и предельно сосредоточенно вглядывался то в одну, то в другую прорезь наверху. На его лице совершенно не было страха, в отличие от бедного плотника, который едва держал топор и тоже смотрел вверх, практически не моргая. Ткачиха, сжавшись в комок и закрыв руками глаза и рот, спряталась в углу. Мама и Ирэн лежали на одеяле почти по центру, спрятав головы под большую подушку, чтобы невольные возгласы девочки не выдали их уязвимого укрытия.

– Да что же это за вонь?! – вдруг прорычал Джавер, шумно обнюхивая стол и окружающее пространство.

– Тоже не могу терпеть это, дорогой, – раздраженно подтвердила блондинка, вызвав пристальный взгляд смуглой подруги, сидевшей напротив.

– Извините, генерал, – оправдывался воин. – У нас не было выбора. Видимо, это из погреба под столом.

– Гнилые овощи! Какая мерзость! – не успокаивалась арогдорка.

– Там что-то еще… – внимательно внюхивался Джавер, повергнув в панику несчастных селян под полом: испуганные женщины еще больше сжались и затряслись, а мужчины в растерянности начали переглядываться, словно пытаясь найти поддержку в глазах друг друга. Плотник поднял топор, будто собираясь прямо сейчас вступить в неравный бой, а охотник медленно направил на дверцу взведенный арбалет. Тем временем, дожевывая куски мяса и сглатывая жилы, монстры неспешно поднялись со стульев, обступили узкий лаз и стали разглядывать его, стоя на досках, не рассчитанных на столь рослых гостей. Нижние руки Джавера уперлись в бока, а правая верхняя сжала за спиной рукоять меча и со скрежетом немного вытащила его из ножен. Старший воин верхними руками взял с пояса кинжалы и наклонился к дверце погреба.

– Посмотрим, что там у нас, – произнес он, потянув ручку.

Селяне приготовились к худшему: Томас прижался к трясущейся матери и уткнулся лицом в ее бок, а его отец начал прицеливаться в проем. Плотник же, наоборот, тихо положил топор на земляной пол, и слезы покатились по его обрюзгшим щекам. В эти мучительные мгновения все они были уверены в своем скором конце.

Наконец послышался скрип, и тяжелая дверца начала подниматься, заливая погреб светом.

– Стойте! – внезапно вскочила брюнетка.

– Что? – оглянулся генерал.

– Вы выпустите оттуда этот ужасный запах!

– И?

– Может, сначала доедим?

– А ведь она права, – блондинке с горечью пришлось признать правоту соперницы. – Дорогой, давай сначала поужинаем!

– Ух, бабы! То вам одно, то другое… Как вы вообще живете? – произнес раздосадованный генерал, вставляя меч в ножны и возвращаясь к столу. То же самое сделал и старший воин, опустив злосчастную ручку дверцы, и селяне облегченно выдохнули, обнаружив, что не дышали всю последнюю минуту.

Немногословная и голодная компания вновь приступила к еде, запивая ее ведрами жирного молока и воды. Вдруг сквозь громкое чавканье и грохот посуды послышалось тихое постукивание оттуда, где сидела смуглянка. Отец Томаса широко раскрыл глаза и переглянулся с плотником. Сначала мальчик не понял, что это значит, но потом его осенило: эта странная женщина сознательно спасла их от своих сородичей! И действительно, на широком лице брюнетки можно было заметить легкие отблески улыбки, а в глазах – облегчение. Другие прожорливые гости были слишком заняты своими желудками, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Набив брюхо, довольные мутанты то ли позабыли про погреб, то ли просто не захотели о нем вспоминать. После столь тяжелого дня все они желали лишь добраться до какой-нибудь постели и быстрее уснуть. Тем более что рыцари Парфагона уже активно рыскали по всем направлениям, оставляя противнику не больше одного дня, чтобы отступить в Арогдор.