Ругая себя на чем свет стоит, Гуров пошел назад. В ботинке хлюпала вода, брюки на коленях промокли, пиджак спереди и рубашка были в грязи. В грязи были и руки по локоть. Кое-как двумя пальцами ему удалось вытащить из бокового кармана тонкую упаковку влажных салфеток. Немного вытерев пальцы, Гуров подобрал сухой кленовый лист и сложил в него окурки. Салфеткой он осторожно поднял оброненный уголовником нож и пошел к машине. Вид у него был живописный. Хорошо, что по дороге никто не встретился.

Возле машины удалось кое-как оттереть руки. Пиджак сыщик бросил в багажник, чтобы не пачкать сиденье. Туда же он сложил и окурки с найденным ножом. Гуров стоял, не закрывая крышку багажника, и смотрел на нож. А ведь он очень похож на тот, которым убили рабочего Андреева здесь, в «Росинке». Значит, заволновался преступный мир, про окурки вспомнил. Интересно, кто же заказчик и почему именно рабочий? Можно еще понять, если бы убили директора лагеря, но рабочий кому и чем помешал? Неужели все-таки что-то личное? Безруков «отработал» личные связи погибших, но, возможно, упустил какую-то важную мелочь по неопытности. Придется поговорить еще раз с матерями.

Маши дома не было, и Льва Ивановича это сейчас порадовало. Переодевшись, он бросил грязный костюм в ванной комнате. Одеваться пришлось на скорую руку, а тут Гуров еще вспомнил, что другую пару ботинок, которые он носил с костюмами, отдал в ремонт. Проще было бы, конечно, купить другие ботинки и не заморачиваться с ремонтом, но в определенном возрасте люди начинают ценить обувь ношеную, которая по ноге, в которой комфортно. Она нигде не натирает, не давит. Махнув на все рукой, Гуров надел джинсы, рубашку и джемпер. В таком виде, да еще в кроссовках, в здании Управления полковника Гурова еще никто не видел.

Когда Лев Иванович вошел в кабинет, Крячко убирал в сейф какие-то папки. Оглянувшись на звук открывшейся двери, старый друг замер, с удивлением и некоторой театральностью рассматривая напарника. Раздраженный своей сегодняшней неудачей, Гуров с неудовольствием глянул на коллегу и, подойдя к столу, бросил на него пакет с ножом и окурками.

– Типичный образ полицейского, вышедшего на пенсию, – прокомментировал Крячко.

– Не дождешься, – проворчал Гуров и тяжело опустился в свое рабочее кресло.

– Будешь ворчать, и я на пенсию по здоровью выйду первым, – рассмеялся Крячко и подошел к столу Гурова. – Что это за сувениры? И как они связаны с твоим сегодняшним внешним видом? Очень сомневаюсь, что ты надышался свежего воздуха и нанялся в волонтеры. Тем более в воспитатели детишек на лето в одном из лагерей.

– Схватываешь на лету, – вздохнул Гуров. – Я сегодня нашел в лесу недалеко от ограды лагеря «Росинка» место, где убийца, видимо, какое-то время наблюдал за рабочим, прежде чем его убить. Можешь ерничать, Станислав, но я его не смог взять. Нож он обронил, когда я его пытался задержать, а окурки с того самого места. Этот человек с лагерными наколками на пальцах пытался собрать улики. А уж он убийца или нет – время покажет.

– Показательно! – Крячко сел возле стола и, положив подбородок на кулаки, стал рассматривать окурки. – Значит, киллер третьеразрядный, неумелый и накосячил. А заказчик приказал ему следы убрать. Это значит, что преступление готовилось впопыхах?

– Подожди, Стас, – Гуров потер усталое лицо ладонями. – Ты расскажи сначала, что выяснил у патологоанатома.

– Ну да, – кивнул Крячко. – Заключение заключением, а личное мнение часто значит многое в нашем деле. Пообщались мы душевно, с сомнениями нашими я ее познакомил.