«Вот бы сейчас рядом был сильный мужчина. Причём сильный – это не только про физические данные. Даже больше про моральные. Как же хочется опереться на плечо настоящего человека, а не фантома, исчезающего в любую минуту. Чтобы не поддавался слабостям, не предавал, не унижал, не высмеивал, а, наоборот, смог поддержать и позаботиться, помочь решить проблему, а не создать её. Где ж его такого взять? Которому можно просто по-человечески спокойно довериться? Наверное, рано думать о новых отношениях, но ведь так не хватает душевного тепла, крепких объятий, в которых можно забыть обо всём!»

Тамара смотрела на огонь, а перед глазами мелькали, как языки пламени, два образа Антона. Один – счастливого, полного энергии, а второй – разбитого и опустошённого, из которого жизнь будто ушла.

«Да, я понимаю, от него ушла жена. Но неужели у него совсем нет сил или побороться за неё, или не дать втоптать себя в грязь? Почему он сразу же начал пить? Совсем не видит другого выхода? Да, моя ситуация, конечно, отличается. Да и я сменила место жительства, а он остался в том же доме, в котором каждая вещь, каждая мелочь, даже сама обстановка хранят образы жены и ребёнка, ежесекундно вонзая в сердце тысячу раскалённых кинжалов! Да, наверное, ему тяжелее. От него увезли дочь и, скорее всего, будут петь ей песни о том, какой скверный у неё отец. Воспитывать в этом маленьком ростке неуважение к мужчинам, привьют потребительство, научат манипулировать и использовать… Но ведь то, что он заливает горе алкоголем, проблему не решит, а сильно усугубит! Это же разрушит всю его жизнь!»

Тамара много про него размышляла, но не понимала, что она больше испытывает к этому человеку: сострадание или всё же ненависть за то, что сейчас он смотрит в стакан? «Мужчина должен быть сильным! Так нельзя опускаться!» Но что-то внутри её требовало, чтобы она сменила гнев на милость и нашла способ как-то помочь ему. Тамара аккуратно положила Милу на кресло, а сама пошла на кухню, чтобы налить себе чаю, которым угощала тётя Шура. В коридоре она остановилась напротив входа в подвал.

– Так, ещё с тобой надо что-то делать. Получу зарплату – вызову слесаря, будем уже вскрывать. Наверное, это недёшево. Сделана основательно, на совесть!

Она провела рукой по массивной двери, скрывающей какую-то родительскую тайну. Вернувшись с горячей кружкой в комнату, подошла к окну. На улице было темно, лишь кое-где светились редкие фонари да уличное освещение соседей.

– Интересно, завтра будет конверт в заборе? Скорее всего, нет. Письма мне приносят прям с графиком два через два. Стабильность! – Тамара хихикнула и снова погрузилась в кресло, взяла собачку на руки и укуталась тёплым пледом.

Закончив с чаем, она уснула прямо перед камином под убаюкивающий треск дров. Ночь в посёлке была тихой, лишь периодический лай нарушал покой. Проснулась Тамара рано от того, что тело затекло в неудобной позе, да и Мила уже требовала поесть. В рацион уже был включён корм для щенков, который та уплетала с удовольствием за обе свои усатые щеки.

Сонливость ушла быстро: волнения снова давили на грудь. На несколько часов Тамара отвлеклась на работу, затем решила прогуляться до магазина. Там была небольшая очередь, и две женщины оживлённо разговаривали о том, что один из местных врачей не выходит на работу.

– Загулял после ухода жены, представляешь?

– Да ты что? Это Антон Дмитриевич?

– Да, главврач лютует, уволит его, скорее всего, если тот сейчас же не одумается.

Тамара тут же вышла из магазина и отправилась в больницу в надежде застать главврача на рабочем месте.