Брайан снова подавил смешок. Он просто молчал, решив для себя, что, когда Сэмпсон уйдет из комнаты, он сможет наконец позавтракать.

– И если вы что-нибудь еще захотите, мистер Фицджеральд, – продолжила та, подойдя к двери, – вы знаете, где находится колокольчик, так же четко, как я знаю, где кухня. – С этими словами она, улыбнувшись напоследок, выползла из комнаты. Как только дверь закрылась, Брайан отложил газету и захохотал, несмотря на все свои невзгоды. Он обладал тем ярким ирландским темпераментом, благодаря которому человек может оставить все свои проблемы позади и просто наслаждаться моментом. Его хозяйка, в свою очередь, являлась неиссякаемым источником развлечения для него, и ему явно пришлось по душе то чувство юмора, которое проснулось в ней этим утром. Тем не менее спустя некоторое время смех его угас, и все беды вновь обрушились на его голову. Он допил кофе, отодвинув от себя еду, лежащую перед ним, и просмотрел «Аргус», выискивая новую информацию об убийстве. То, что он прочитал, заставило побелеть его и без того бледное лицо. Сердце бешено колотилось в груди.

– Неужели они нашли какую-то улику? – прошептал он, поднявшись, и начал беспокойно ходить по комнате взад-вперед. – Интересно, что бы это могло быть? Вчера ночью я сбил со следа того человека, но если он подозревает меня, то ему не составит труда выяснить, где я живу. Боже! Что я говорю! Я стал жертвой собственного воспаленного воображения. Меня ничто не связывает с преступлением, следовательно, мне нечего опасаться. Пожалуй, лучше мне уехать из города на время, хотя, если я подозреваемый, это возбудит подозрения. Ох, Мадж, дорогая моя, – воскликнул он, – если бы ты только знала, как я страдаю, ты бы пожалела меня, но ты никогда не должна узнать правду! Никогда! Никогда! – И, опустившись на стул у окна, молодой человек закрыл лицо руками. Посидев в таком положении несколько минут, погруженный в мрачные мысли, он встал и позвонил в колокольчик. Отдаленный скрип дал ему понять, что Сэмпсон услышала просьбу, и вскоре она объявилась, похожая на сверчка, как никогда раньше. Брайан ушел в спальню и разговаривал с ней уже там.

– Я собираюсь поехать в Сент-Килда, миссис Сэмпсон, – сказал он, – и, возможно, не вернусь до вечера.

– Что, я надеюсь, пойдет вам на пользу, – ответила женщина, – вы ведь совсем ничего не съели, а морской воздух – это то, что нужно, чтобы вы пришли в себя. Брат моей матери был моряком, и у него был прекрасный аппетит, и стол после него выглядел так, будто по нему прошлась сорванча.

– Кто? – спросил Фицджеральд, застегивая перчатки.

– Сорванча, из Библии, – ответила хозяйка, удивленная его незнанием. – Как я читала в Священном Писании, Иоанн Креститель очень любил ее. Не то чтобы она очень сытная, ведь он был сладкоежкой, так что употреблял ее с медом.

– А! Вы имеете в виду саранчу, – сказал Брайан, поняв, о чем идет речь.

– Ну да! Что же еще? – вознегодовала миссис Сэмпсон. – Пусть я и не ученый, но по-английски говорить умею, я надеюсь, а второй кузен моей мамы выиграл первый приз на конкурсе по орфографии, хотя он рано умер от воспаления мозга, потому как забил свою голову словарями.

– Какой ужас! – автоматически ответил ее жилец, не слушая ее рассказов. – Какое несчастье!

Тут он вдруг вспомнил о назначенной встрече с Мадж, все время ускользавшей из памяти.

– Миссис Сэмпсон, – сказал ирландец, повернувшись к двери, – я собираюсь пригласить мистера Фретлби и его дочь на чашечку чая сегодня днем. Приготовьте, пожалуйста, все для гостей.