– У вас нет впечатления, что за Уайтом следили в ту ночь?

– Нет, – честно ответил Морланд. – Он был в хорошем настроении, хотя сначала казался расстроенным.

– Какова была причина его расстройства?

Роджер поднялся и, подойдя к столику, принес альбом Уайта, который он положил на стол и молча открыл. В альбоме было все то же, что и на стенах, – актрисы театра и дамочки из балета, но Морланд пролистал его почти до конца, остановился на большом кабинетном портрете[7] и пододвинул альбом к Горби.

– Вот причина, – сказал он.

Это был снимок прелестной молодой девушки с теннисной ракеткой в руке, одетой в белое и с морской шляпкой поверх светлых волос. Она немного наклонилась вперед, улыбаясь с видом победителя, а на заднем плане повсюду цвели тропические растения. Миссис Хэйблтон издала возглас удивления, узнав девушку.

– Боже, это же мисс Фретлби! – воскликнула она. – Откуда он ее знает?

– Он знал ее отца – тот помогал ему с работой, все в таком духе, – поспешно объяснил мистер Морланд.

– Надо же, – медленно произнес Горби. – Значит, мистер Уайт знал Марка Фретлби, миллионера. Но как у него оказалась фотография дочери?

– Она сама дала ему, – сказал Роджер. – Правда заключается в том, что Уайт был безнадежно влюблен в мисс Фретлби.

– А она…

– …была влюблена в кого-то другого, – закончил Морланд фразу сыщика.

– Именно! Да, она полюбила мистера Брайана Фицджеральда, с которым сейчас и обручена. Тот по ней с ума сходил, и они с Уайтом постоянно спорили из-за этой молодой особы.

– Интересно, – задумался Сэмюэль. – А вы знали этого мистера Фицджеральда?

– О господи, нет! – ответил собеседник. – Друзья Уайта не были моими друзьями. Он был богатым молодым человеком с хорошей репутацией. Я же всего лишь бедолага с задворок общества, пытающийся пробиться наверх.

– Но вы, конечно, знаете, как он выглядит? – заметил Горби.

– Да, конечно, я могу описать его, – подтвердил Морланд. – На самом деле он весьма похож на меня, что я принимаю за комплимент, ведь его считают симпатичным. Он высок, светловолос, говорит томным голосом, и он из тех людей, которых можно назвать важной персоной. Но вы ведь, кажется, его видели, – продолжил он, поворачиваясь к миссис Хэйблтон. – Уайт говорил мне, что он был здесь три или четыре недели назад.

– А, значит, это был мистер Фицджеральд, да? – удивилась Рубина. – В самом деле похож на вас, а та дама, из-за которой они ссорились, должно быть, мисс Фретлби.

– Весьма вероятно, – согласился Роджер, вставая. – Что ж, мне пора, вот мой адрес, – он дал следователю визитную карточку. – Я буду рад быть вам полезен в этом деле, поскольку Уайт был моим дражайшим другом, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам раскрыть это убийство.

– Мне кажется, здесь нет ничего сложного, – медленно произнес Горби.

– Стало быть, у вас уже есть подозреваемые? – спросил Морланд, глядя на него.

– Да.

– И кто же, по-вашему, убил Уайта?

Сыщик помолчал с минуту, а затем сказал:

– У меня есть мысли по этому поводу. Когда буду уверен, я озвучу их.

– Вы думаете, это Фицджеральд убил моего друга, – проговорил Роджер. – У вас это на лице написано.

Горби улыбнулся.

– Возможно, – сказал он уклончиво. – Подождите, пока я не буду точно знать.

Старинная греческая легенда о Мидасе, превращавшем в золото все, до чего дотрагивался, более правдива, чем многие думают. Средневековые предрассудки заменили человека, обладающего подобной силой, на философский камень, и множество алхимиков тщетно искали таковой в темные века. Но в девятнадцатом веке мы вернули в человеческие руки дар превращения.