– Где начальник архива? – Потребовал ответа у женщины, замершей от его первых гневных слов, прозвучавших в комнате в адрес Лиеманиса.

– Остап Нефедович с архивариусами в подвале, – пролепетала женщина, – они упаковывают какой-то наиболее ответственный раздел архива.

С момента прибытия транспорта время сжалось, важна каждая секунда, поэтому Константин Ефимович поторопился в подвал, желая поскорее найти начальника архива. Им оказался низкорослый худой мужчина с седой жиденькой бороденкой под Калинина. Остап Нефедович сразу понял для чего в архив направлен офицер госбезопасности, заявив, что необходимо сто шестьдесят ящиков. Главный архивариус принялся разъяснять Константину Ефимовичу суть маркировки каждого ящика, возможно циркуляр по маркировке, что пропустил мимо ушей Проскурин, составляли с его слов.

– Маркировать ящики вы будете сами, – майор остановил рассуждения начальника архива. – Я сейчас распоряжусь чтобы солдаты затаскивали ящики и грузили в них коробки по указанию ваших коллег.

Проскурин выбежал во двор, подозвал к себе Пилипчука и Лиеманиса, распорядился освобождать первую, затем другую машину от пустых ящиков. Бойцы забегали, одни тащили на верх пустые ящики, другие складывали заполненные и промаркированные в кузов автомобилей. Через двадцать пять минут все девять грузовиков оказались загружены, но майора позвали вновь в подвальную часть хранилища.

– А это что за документы, – спросил спустившийся в подвал Проскурин, увидев на стеллажах, на полу папки и коробки.

У нас в архиве останется много мест хранения, не имеющих отношения к государственной тайне либо значимого веса. – Выдал Остап Нефедович. – Все ценное вашими солдатами уже погружено.

– Значит мы выезжаем! – Риторически обронил Константин Ефимович и собрался подниматься из подвала.

– Не торопитесь, голубчик, – остановил Проскурина начальник архива. – У вас должно быть особое предписание к части единиц хранения нашего архива, переданного нам на хранение несколько лет назад из личного хранилища товарища Сталина.

– Так здесь что-то находится из личного архива товарища Сталина? – Лицо Константина Ефимовича вытянулось от изумления.

– Э-э-э как вам сказать, – Остап Нефедович сделался пунцовым от того, что взболтнул лишнего. – Эх, язык мой – враг мой! Майор вы же прибыли сюда не за канцелярскими документами, что свозили нам со всех советских учреждений и ведомств? У вас должно быть особое предписание, – рассердился архивариус.

– Не беспокойтесь, есть особый приказ, – заторопился Проскурин, – но вскрыть я его должен в строго назначенное время.

– Так что тянуть, – Остап Нефедович вытащил из кармана измятый платок и протер лицо и шею, – архив упакован в ящики, погружен в машины, самое время вам ознакомиться с приказом. Вы должны мне передать циркуляр для отметки последних трех ящиков.

Проскурин расстегнул полевую сумку и вытащил конверт с приказом, сломал печать и прочитал на листке несколько строчек, отпечатанных машинке из ставки главного командования.

– Здесь говорится о каких-то предметах, имеющих большое историческое значение!? – Вновь поразился Константин Ефимович. – Это требования по маркировке груза. – Проскурин бегло изучил циркуляр и подал в руки начальника архива.

Майор еще раз решил перечитать приказ, особое внимание уделялось важности сохранить артефакты, упомянутые в первых строках приказа. В случае опасности утраты этого груза и невозможности отправки железнодорожным путем, следовало отделить особо промаркированные ящики и в сопровождении охраны отправить их без промедления автотранспортом с конечной точкой маршрута в Казани.