– Bedrohlichkeit! – Прокричал Маркус, нарушая паузу в монологе хозяина дома.

С момента подготовки до выстрела прошли секунды, Владимир не понял, что прокричал помощник Клауса фон Зиллерманна, но почувствовал, как вздрогнул диван и провалился в куда-то вниз. Над головой вначале что-то хлопнуло или сдвинулось со скрежетом, а потом так громыхнуло, что заложило уши. Под Владимиром жестко спружинил диван сбрасывая, как взбесившаяся лошадь седока. Владимир полетел вперед, хотел вытянуть руки, но не успел, ударился лбом о что-то твердое и потерял сознание.

Телохранители побросали еду и стаканчики с недопитым кофе и бросились из своей машины к микроавтобусу, но водитель привел его в движение и набирая скорость, объехал бегущих людей, помчался вниз по улице. На бегу Василий выкрикнул: "К дому!" Преследование вооруженных людей без оружия в чужой стране может обернуться нежелательными неприятностями с местной полицией. Андрей не торопился к дому с разрушенным витражом, он замер, попытался рассмотреть и запомнить номера удаляющегося микроавтобуса и только потом последовал за напарником.

Василий перепрыгнул низкорослый кустарник, выполняющий роль зеленого ограждения, Андрей догнал друга и вместе они шагнули через груду стекол взорванного витража в гостиную. Причудливо изогнутая гардина висела защемленная с одного края, частично сорванная портьера тлела, возле дальней стены комнаты Андрей заметил труп грузного мужчины, разрезанный осколками остекления, одежда кое-где обнажили тело с бесконечными ранами, левая рука оказалась под телом неестественно вывернута, а вместо правой руки из плеча торчал окровавленный обломок кости.

Один из массивных книжных шкафов перекособочило разбросав книги, а второй, казалось, нетронутый взрывом лежал плашмя. Дверь в коридор дома перекосило, Василий хотел было ее открыть, но ее похоже заклинило в проеме. Всюду в комнате на полу были разбросаны предметы интерьера, разбитые рамки, огромное количество осколков прозрачного и молочного оттенка стекла, обрывки бумаг, фотографий, мебели медленно тлели.

– Вася, у меня только один вопрос, – высказался Андрей.

– Где наш Владимир? – Закончил вопрос за друга Василий, – мы же видели его через витраж.

– Предлагаешь дождаться полицию? – Предложил Андрей.

– Думаю, это единственное, что нам остается, – махнул другу Василий и напарники выбрались на улицу через разрушенный витраж.

Константин Ефимович Проскурин, то распекая себя, то поругивая командование за задержку его в тылу под какими-то важными предлогами вместо того, чтобы отправиться бить врага, отошел вместе с толпой других граждан от репродуктора, новости с фронта омрачили майора. Он закутался в шинель, старался не обращать внимание на лютый холод, двинулся между зданиями в управление НКВД, где располагался его отдел. Может быть вышестоящее начальство снизошло до его обращений и рапортов, чем он засыпал командование рапортами отправить немедленно на фронт. Майор Проскурин горел желанием отправиться на передовую, так как считал обязанностью каждого офицера, каждого советского человека защитить свою родину от этой черной фашистской чумы.

Сегодня Константину Ефимовичу удалось добраться без особых задержек до двухэтажного не примечательного особняка на Потаповском переулке, что недалеко от Покровки. Майор мог бы добраться до станции Кировская под землей, но Московское метро превратилось бомбоубежище для тех, кто еще не покинул столицу и нашедших здесь приют и защиту от авиационных ударов.