– Подойди.

Подпрыгиваю на месте и резко оборачиваюсь. На белом диване сидит мужчина! Но его там точно не было, когда мы зашли с Карлом. Как он мог появиться настолько бесшумно? Сколько уже сидит на этом чертовом диване и слушает, как я пою?

Пою, кстати, не очень. Это если мягко сказать… А если совсем уж откровенно – нет у меня ни слуха, ни голоса, хотя очень люблю петь. Но стараюсь делать это только наедине с собой. Когда рисую… Или в ванной, когда моюсь или стираю – у нас с мамой год назад сломалась стиральная машинка, купить новую так и не получилось.

Боже, о чем я думаю! Надо извиниться перед человеком, или узнать, кто он. А я про стирку.

Сердце бьется часто‑часто, мысли туманятся, никак не могу сформулировать вопрос. Возможно, я немного тормознута из-за выпитой валерианы – много хватила.

Тем временем мужчина поднимается с дивана и делает шаг ко мне. Он… пугает. Огромный рост, я таких высоких людей и не видела, длинные руки, огромные ладони… Лохматый, заросший, бородатый. И в то же время – на нем ослепительно белый свитер, вельветовые коричневые брюки. Явно дорогая одежда. Наклонил голову чуть набок и разглядывает меня внимательно. От ледяного взгляда становится не по себе. Светло‑голубые глаза демонстрируют презрение и безжалостность.

По спине пробежал холодок. Делаю шаг назад – дальше отступать некуда, стена.

– Я велел подойти. Играть в прятки нет настроения.

– П-простите, вы кто?

– Это тоже лишнее. Лучше протри еще вон там.

Показывает на низкий журнальный столик возле дивана.

– Давай, я жду.

Разворачивается, идет к дивану, плюхается на него и снова смотрит пронизывающе!

Хм, ну это явно не из прислуги мужчина. Да и если даже из прислуги… какой-нибудь охранник… что я могу? Я обязана пыль вытирать, поэтому, наверное, лучше подчиниться.

На ватных, от нахлынувшей слабости, ногах, подхожу к столику и начинаю обмахивать его пипидастром. Понимаю, что если наклонюсь хоть немного… будет неприличный ракурс. Поэтому стою прямо, вытянувшись в струну, вот-вот готовую лопнуть от напряжения, вызванного его прямым немигающим взглядом.

– Ниже. Там полно пыли, – чуть насмешливо произносит мужчина.

– А мне кажется, там уже идеально чисто.

– Хм, решила поспорить со мной?

– Ну а кто из нас уборщица? – парирую дерзко, хоть у самой коленки трясутся. Кто же он такой? Надсмотрщик за горничными? Нет, не может быть, такой детина! Ему лес рубить, или на худой конец огород копать… что он вообще себе позволяет? У каждого должно быть собственное занятие! Вот и пусть валит!

Подбодрив себя такими заявлениями, отхожу от столика. Надеюсь, он скоро покинет комнату, иначе все же придется звать Карла…

Отхожу в самый дальний угол, где продолжаю размахивать пипидастром. Господи, ну что за слово-то, и кто его только придумал. И толк от него, кстати, тоже невелик. Но сейчас я не грешу на палку – она придает мне уверенности, можно использовать как оружие на худой конец… Хотя за минуту до появления бородатого я злилась на Карла, что не дал мне тряпку.

– Эй, ты куда упылила? – мрачно вопрошает бородатый. – Сюда иди. Мне твои игры не интересны. Доплаты не будет.

– Мне и не надо. Но если будете доставать – пожалуюсь Карлу. Вы чего вообще себе позволяете? Мешаете работать!

– Карлу? Пожалуешься? – кривится мужчина. – Совсем охренела? Где тебя только откопали. В какой глуши…

– Я, между прочим, в Москве родилась и выросла. – Заявляю обиженно.

– Да ты что! Вот это мне повезло, сама москвичка снизошла.

– Может объясните наконец, кто вы такой? – не выдерживаю и задаю вопрос. – И что вам в этой комнате, медом намазано? Я убираюсь, разве не видите?