– Меня зовут Борис, Борис Владимирович. – Он поправился по академической привычке иметь дело со студентами ее возраста.

– Татьяна Петровна.

Она произнесла имя-отчество с легкостью, которая молодежи несвойственна. Тоненькие лучики морщинок вокруг глаз – нет, пожалуй, тридцать уже исполнилось.

Говорят, на курсах психологического тренинга людей, желающих добиться успеха, настойчиво учат смотреть при разговоре собеседнику в глаза. Общаться с человеком, который рассматривает бородавку у тебя на щеке или обои за твоей спиной, в самом деле неприятно. Вести же диалог с женщиной, вообще не поднимающей глаз, – неловко вдвойне. Татьяна Петровна не отрывала взгляда от пола своей кухни, лишая возможности Бориса не только определить, хороша ли она собой, но вообще сложить о ней какое-либо мнение.

– Завтрак готов. – Она приглашающе повела рукой в сторону столовой за баром.

Борис уже сутки обходился без еды и сейчас почувствовал зверский голод. Он обошел стойку и уселся за стол. Здесь было все, что может входить в обычный завтрак, и все сразу: апельсиновый сок в высоком стакане, сыр, ветчина, йогурт, творог, сметана, горячие гренки, джем, тарелка геркулеса, обжаренные до золотистой корочки маленькие сосиски с воткнутыми в них палочками. Татьяна Петровна принесла две порционные сковородки с яичницей и села напротив. Борис выпил сок, расправился с кашей, сделал бутерброд с сыром и ветчиной, принялся за яичницу. Девушка вяло ковыряла вилкой в сковороде, а он съел творог со сметаной, закусил йогуртом, обнаружил, что пропустил сосиски, и распробовал их после сладкого йогурта. Борис знал, что женщинам нравятся мужчины с хорошим аппетитом, потому, не смущаясь и не деликатничая, сметал завтрак, которого бы хватило на троих.

Когда он стал намазывать джем на гренки, Татьяна Петровна спросила:

– Чай или кофе?

До этого вопроса молчание за столом нарушал только звук жующих челюстей Бориса.

– Кофе, пожалуйста, – попросил он. Татьяна Петровна убрала тарелки, поставила чашки и стеклянный кофейник.

Теперь можно и поговорить, решил Борис. После вчерашних злоключений он испытывал легкое превосходство человека, ожидающего извинений за неблаговидный поступок.

– Вы здесь живете, Татьяна Петровна? – спросил он.

– Да.

– Это ваш дом? – уточнил Борис.

– Да. – Она снова кивнула. И по-прежнему не поднимала глаз.

– Вместе с бабулькой, которая на курочках свихнулась? – улыбнулся Борис.

Легкое замешательство. Очередной кивок.

– Ну что поделаешь, – сказал он покровительственно. – К сожалению, старость часто омрачается помутнением сознания. У матери моего приятеля, директора крупного завода, началось старческое слабоумие. Убегает из дому и поет в метро. Представьте: стоит в переходе и горланит «Ой, кто-то с горочки спустился…», люди ей деньги подают. Соседи увидят, звонят ему: Сергей Сергеевич, ваша мама опять поет. Он срывается с работы, тащит ее домой. Сиделку нанял, но мать все равно с изощренной хитростью умудряется улизнуть на промысел.

В ответ на рассказ, предполагавший развитие темы – теперь вы поделитесь, как страдаете от сумасшедшей бабки, – Татьяна Петровна обронила:

– Печально.

– Но ружье, двустволку, все-таки припрячьте, – посоветовал Борис. – Опасно такие вещи держать в доступном для нее месте.

– Оно не заряжено, – сказала Татьяна Петровна, водя черенком чайной ложки по скатерти.

– Ну знаете! – возмутился Борис. Значит, он вчера вел себя как последний идиот, демонстрируя навыки гробокопателя. – Пьяная старуха, с ружьем, в пустынной деревне… Ее место в дурдоме. Кто она вам? Где она сейчас?