– С драконом ты, пожалуй, переборщила, – сказала женщина спустя десять долгих минут тишины.

– То есть все остальное тебя не смущает? – удивилась девушка.

– Идея неплохая. Детали доработаем.

Арина улыбнулась в зеркало заднего вида. Вскоре их обогнал шумный кабриолет, блеснув в зеркалах фарами. Девушка стянула подбородок вниз, дивясь тому, как легко босс согласилась с ее мыслями. Еще пять минут они ехали молча. Водитель следила за знаками и светофорами. Татьяна хлопала глазами, не узнавая знакомые улицы.

– Завтра открытие выставки, кстати, – сказала Арина, когда они заехали во двор дома матери Татьяны.

Девушка встрепенулась и посмотрела с волнением в глазах на женщину. Та следила за неровной дорогой, слегка вытягиваясь в кресле.

– В десять утра.

– Она же весь день будет работать? – Татьяна сжала в руках поясную сумку.

– До восьми вроде.

– Я тогда после обеда приду, когда там уже шумиха уляжется.

Арина только пожала плечами. Она высадила девушку у подъезда и, прибавив громкости музыке, двинулась дальше. Татьяна открыла квартиру своими старыми ключами и тихонько прошмыгнула в ванную, чтобы умыться. Снимая макияж ватным тампоном, она разглядывала себя в зеркале, борясь с волнением, которому еще рано было появляться, но которое она не могла угомонить. Внутри боролись противоречивые чувства: непреодолимое желание увидеть Вадима снова и отчаянный страх встретиться с ним опять. Она боялась увидеть его счастливым, хотя только таким и желала его видеть. Но ей хотелось, чтобы он был счастлив с ней, а не с Соней. Она знала, что новая девушка обязательно тоже будет на выставке, будет его всюду сопровождать и даже поговорить им нормально не даст, если он вообще захочет с ней разговаривать. «Хотя о чем нам говорить? – думала Татьяна, в отчаянии мотая головой. – Что я ему скажу? Даже похвастаться нечем». С этой удручающей мыслью она кинулась на кровать и от бессилия уснула.

Мать разбудила Татьяну около девяти утра. Девушка спросонок ей нагрубила.

– Прости, Куколка, – уязвленным тоном ответила женщина. – Я просто подумала, что ты захочешь сходить на выставку Вадика.

Татьяна уткнулась лицом в подушку.

– Я пойду после обеда, – пробормотала она, зажевав наволочку.

– Ну, ладно, – нарочито легким тоном, словно ее задели эти слова, проговорила мать и покинула комнату.

Они с Дмитрием быстро собрались и уехали вместе, оставив девушку одну в квартире. Она еще два часа пыталась уснуть, ворочаясь в постели, а потом, осознав, что уже не получится, встала и позавтракала. Ей остро не хватало Рыжки, которого бы тоже надо было покормить, приласкать и потискать для собственного умиротворения. Вместо этого пришлось обнимать обслюнявленную подушку.

Девушка все делала медленно. Лениво приготовила глазунью, так же нерасторопно ее съела, отвлекаясь на новостные видеоролики, еще медленнее принимала душ и очень долго красилась и причесывалась, хотя макияж в итоге оставила самый простой. Из одежды выбирать особенно было нечего. «Надо еще костюм купить или платье деловое», – подумала она с досадой, оглядев убогий гардероб из футболок, легинс и нижнего белья.

Пришлось натянуть джинсовые скинни и техасскую рубашку в красно-черную клеточку – единственное из нормальной одежды, что она додумалась взять с собой. Татьяна порадовалась, что хотя бы захватила туфли на каблуках, хотя уже через секунду испортила себе настроение мыслью: «Для чего ты стараешься? Ему все равно плевать на тебя, хоть голой приди». Опять стало обидно. Захотелось остаться дома, укутаться в одеяло и страдать, бессмысленно пялясь в окно, но желание его увидеть хотя бы краешком глаза заставило девушку покинуть квартиру.