Ну да... Построить общий дом не вышло. Местные-то, понятно дело, офигели, когда им на головы буквально четыре куска чужих миров вывалились, а ведь каждый хотел не просто выжить, а жить так, как жил до перемещения. Страшно представить, какая бойня тут была. Интересно, из местных кто-то остался? Или вот эта веревочка — последний «представитель»?

После уже пошла грызня меж собой, потому как не бывает дружбы между государствами. Есть те, кто сверху, и те, кто снизу. Или равные, но со взаимными интересами. А тут, похоже, серьезные ребята подобрались.

Что же, теперь я поняла, что с местной властью, вне зависимости от ее цвета, мне иметь дело не хочется, потому как ни паспорта, ни прописки, ни ВНЖ, ни капитала у меня нет.

«Ну-с-с, — веревка с предвкушением свернулась в кольца, — двинулись».

Я отмерла, прищурилась, дернула уголком губ.

— Последний вопрос, — медленно протянула.

Нет, вопросов масса, но мне сейчас не собраться с мыслями, да и вряд ли веревка знает, где взять денег и как получить документы.

— А вы кто такие? — ткнула поочередно в нервно свивающую кольца веревку и со спокойствием удава возлежащий на полу плющ.

На меня фыркнули — я привычно задержала дыхание. Хмыкнули в голове с такой интонацией, что стало понятно: считают полной дурой.

«Стражи мы, — чуть ли не по слогам проговорила веревка, добавив с гордостью: — Боевые».

Вот тут мне стало нехорошо. Вспомнился потерянный кем-то в спешном бегстве обрывок одежды, и подумалось, что с той силой, с какой плющ таскал меня и бабулю, ему ничего не стоило нас придушить. Как-то расхотелось уточнять, что именно эти боевые товарищи охраняли. Подожду подходящего момента.

— Язык? — спросила, расплываясь в своей самой милой улыбке.

Веревка крутанулась, явно недовольная задержкой, но спорить не стала.

«Внимай, трущобница», — снизошли к моим нуждам.

Бумагу мне не дали, заверив, что и так запомню. Наивные.

Учить меня начали языку Синего сектора, занимающего лидирующее положение в Городе — синий гегемон, ага. Даже серая зона, оказывается, под их властью. Нет, никто не просил, сами присвоили. До меня как-то не сразу дошло, что убегали мы тогда - я, бабуля и плющ — от солдат именно Синего сектора. Черт, не повезло.

Так что учила я язык вероятного противника и своего палача. Надо понимать, что рвения было хоть отбавляй.

Проговаривали слова и сочетания. Я по-русски — веревка переводила. И странное дело, ее ответы у меня в памяти буквально цементировались. Единственный побочный эффект — сильно заболела голова.

«Все! — выдохнула она часа через два, когда я пошла по второму кругу. — Нет здесь экскаватора, и эскалатора тоже нет. Хватит с тебя».

Я потерла виски, прикрыла глаза, за которыми пульсировала боль. Наверное, хватит. Того, что есть, мне достаточно для общения с бабулей, светские приемы у нас не планируются, а из госучреждений меня жаждет у себя видеть лишь местная тюрьма.

— Пошли, — поднялась со ступеньки, потянулась. — Вниз? Вверх? — спросила, понимая, что самое страшное в этом доме стоит рядом со мной, так что все равно куда идти: в подвал или на чердак.

Меня подпихнули наверх.

* * *

— А свет будет? — поинтересовалась, вглядываясь в темноту потайного хода, который начинался... хм, пусть будет из кабинета. По обгорелым стенам и горсткам пепла на полу сложно определить прижизненный облик комнаты, однако потайной ход погромщики, ну или кто тут ходил, не нашли.

«Сильный голос, долго орал», — с гордостью поведали мне, проползая мимо одной из кучек пепла.

— Кто? — сипло переспросила, старательно обходя еще один холмик пепла.