При виде дударя женщины поворачивают головы, мужчины хмурятся и сплёвывают. Взгляды полны осуждения: этот крепкий парень ходит без дела и дудит, когда мог бы вот так же, как они, заниматься неизбежным и тяжким трудом!

Селянки поглядывают с улыбками, вслушиваясь в музыку, что льётся из дудочки.

Таргитай и не заметил, как поравнялся с неспешно едущими по дороге телегами. Там громоздятся мешки с зерном, бочки с рыбой. Из деревянных клеток слышно кудахтанье, идёт стойкий запах навоза. Возницы подстёгивают коней, из-под колёс летят облачка пыли.

Впереди на солнышке ярким золотом сияют соломенные крыши домиков, торчат колодцы-журавли, лают собаки.

Он хотел уже обойти стороной эту вольготно раскинувшуюся деревеньку. Однако ветер донёс умопомрачительные запахи еды, и Тарх тут же представил себе целиком запечённого кабанчика с разваристой гречневой кашей, а потом еще жаренную с грибами картошку, холодный ягодный квас в пузатом кувшине. В животе жалобно квакнуло, напоминая, что ел в последний раз уже чуть ли не вечность назад.

Развернувшись, будто повинуясь воле местного колдуна, Таргитай потопал к расположенным вдали хаткам.

Дальше на холме блистает гонтовыми крышами город. Выглядит надёжным и защищённым, стены из толстых ошкуренных брёвен стоят гордо, несокрушимо. За ними, как грибы после дождя, множество домов, в небо тянется дымок. На самой вершине холма видны башни княжеского терема из белого камня. Ветер треплет яркие прапоры.

Ворота гостеприимно раскрыты, словно приглашают, мол, заходи, тут и еда, и ночлег, и отдых. По дороге нескончаемым потоком внутрь тянутся гружённые телеги из сел. Из города везут мешки с намеленой мукой или едут порожними. Лица крестьян довольные – назад везут деньги, купленные для хозяйства товары.

Таргитай идет, уже предвкушая, как отыщет корчму, закажет лучшей еды. Жареный поросёнок хоть как-то поможет отвлечься от того, что остался без верных друзей. Дорогу в жизнь лучше протаптывать на сытый желудок.

Вновь поднеся сопилку к губам, он принялся играть лёгкое, весёлое – о солнышке, речке, птичках в небе и доброй молодой вдове, что пустила на ночлег красивого пастуха.

Мелодия едва стала набирать темп, как за спиной загрохотала земля. Песня оборвалась, невр вскинул голову и обернулся.

Вдоль дороги несутся всадники. Семеро воинов на крепких поджарых конях, в лёгких доспехах из кожи с нашитыми булатными пластинами. На солнце блестят злые потные лица. С телег их провожают настороженными взглядами.

Позади на привязанных к сёдлам веревках, выбиваясь из сил, бегут измождённые люди. Волосы бедолаг спутались от пота. Лица покрывает дорожная пыль, грязные разводы. Сквозь прорехи в одежде пламенеют следы от плетей. Над ранами с жужжанием вьются толстые зелёные мухи, остервенело впиваются в мясо, в текущую из ран сукровицу. Пленники измождёно смотрят перед собой.

При виде золотоволосого парня с косой саженью в плечах воины натянули поводья. Все семеро смерили его взглядами, заметив огромный Меч в перевязи.

Повинуясь натянувшимся удилам, кони замерли. Воины бросили руки на рукояти мечей. Однако, заметив у здоровяка сопилку, а на лице – полуозадаченное выражение с налётом мечтательности, убрали ладони от оружия.

Воины переглянулись. Тот, что впереди блестит на солнце вспотевшей лысиной, подал коня вперёд.

– Эй, ты! – гаркнул он. – Варвар, ты на земле князя Кологора! Ни один чужестранец не смеет топтать его владения без спросу. У тебя за плечами меч, но в руках дудка, хе-хе. Сомневаюсь, что умеешь пользоваться оружием. Отдай его добровольно, а сам отправишься с нами. Дударь нам как раз нужен. Ха-ха-ха! У князя сегодня пир!