Остальные тоже подобрались, вскинули копья и ножи с топорами.

Таргитай тяжко вздохнул и поднял Меч. Поддавшись зову оружия, он позволил клинку самому крутиться, отбивать удары и рубить в ответ. Он лишь крепко вцепился в рукоять, чувствуя, как через его тело идет странная нечеловеческая сила, что рубит, повергает, уничтожает всех, кто встает на пути.

Казалось, прошла вечность, прежде чем мир вокруг перестал скакать и крутиться. Тарх чувствовал, что сердце колотится в бешеном ритме, горячий пот заливает глаза, жжет солью язык и губы. Оглядевшись, увидел, что вокруг лежат зарубленные не просто те пятеро, но и Серхил, а также Жбан, Медун и Корк, а с ними еще шестеро. Рядом лежат мечи, топоры, ножи и сломанные копья. Разбойники изрублены страшно и жутко, будто Меч не просто убивал, а рубил нарочито жестоко, сильно, чтобы изуродовать трупы и выпить больше крови.

Таргитай посмотрел на клинок – там, как обычно, ни одной красной капли. Поискал взглядом Нестора – тот бледный притаился у забора, смотрит на Таргитая вытаращенными глазами.

Дударь убрал Меч за спину, жестом позвал. Парнишка подошел нетвердой походкой, смотрит опасливо, шарахается от каждого движения Таргитая.

– Ты… – пробормотал он. – Дрался как зверь, что не ведает ни жалости, ни усталости. Ты рубил их так, словно баба кромсает капусту на борщ. Зачем так жестоко, Таргитай?

Невр развел руками.

– Это не я… – сказал он. – В смысле, это трудно объяснить. Но это был не я.

Нестор уставился непонимающе.

– А кто тогда, если не ты?

– Внутри каждого человека сидит зверь, – пояснил Тарх, вспоминая однажды сказанное Олегом, – мы прячем его поглубже внутрь до поры до времени, пока он все же не вырывается на свободу.

– Может, это твой Меч? – не унимался Нестор. – Брось его, раз от него одно только зло!

– Дело не в Мече, – пояснил невр терпеливо. – Когда меня припирают к стенке, я и без Меча…гм… Начинаю звереть. Или если обижают землепашцев или женщин с детьми…

– А землепашцы причем? – не понял Нестор. – Или тебя по голове ударили, пока ты дрался, и, видимо, не один раз?

Его лицо сделалось участливым, в глазах проступило сочувствие.

– В ушах не звенит? – спросил Нестор. – В очах не троится, как у того косоглазого? Может, тебе холодное приложить? К голове или другому месту? – там тоже наверное ушибли.

В горьком отчаянии махнув рукой, Таргитай двинулся к выходу из огороженного забором двора. Понуро глядя на трупы, подумал, что снова действует через убийство и смерть, хотя он уже бог, и должен бы найти какие-то другие методы, миролюбивые. Видать, даже богу трудно избавиться от древней звериной сути, подумал убито.

На изрубленных телах стали собираться черные ручейки муравьев, налетели и принялись кружиться жирные мухи, то садясь, то снова взлетая с мерзким жужжанием.

От блеска золотой и серебряной посуды на пиру, от обилия светильников, расставленных вдоль каменных стен, Таргитай щурился, чувствуя, что рябит в глазах.

Палата заполнена длинными столами, там собрались многочисленные бояре, дружинники, витязи Бурдасии. Таргитая усадили за княжеским столом, справа восседает княжна Иоланда, слева ее дядя Родеон Мудрый.

Нестора сперва хотели отправить за стол с прислугой, но Таргитай потребовал, чтобы его друга посадили, если не рядом, то за одним с ним столом. Княжна приняла это как само собой разумеющееся, Родеон же согласился, скрипя зубами.

– Прошу любить и жаловать доблестного варва…эээ… – поправился Родеон, – богатыря по имени Таргитай! Он – гость и защитник княжны Иоланды, который, наконец, избавит нас от ужасного зверобога, что еженощно убивает наших юношей и девушек, и уже положил в поле не один десяток воинов, что пытались его победить!