– Великий Род, – начал Тарх, и вдруг сам неожиданно для себя поднял голову, спина сделалась прямая, как и подобает богу, а плечи раздвинулись так, что ткань волчовки едва слышно затрещала. Рукоять Меча ударила по затылку. – Я к тебе…гм…спросить….

Таргитай беспомощно развел руками, слова даются с большим трудом.

– Я теперь наделен нечеловеческой, то есть, божественной силой…гм…но на небо в вирий не собираюсь…пока! – добавил он торопливо. – Хочу бродить по земле и дальше, жить среди людей, помогать…

– Он тебя слышит… – прошептал сзади Числобог. – Наверное…Хотя – хрен его знает. Не поручусь. Наши бают, что Род уже давно мыслями пребывает даже не в грезах и думах, а в таких местах, куда и простым богам дорога заказана…

– Я не ведаю, – продолжил Тарх с жаром, глядя на Сокола, – как теперь быть со своей силой! Иногда немного… пугает. Можно ли так, чтобы, когда с людьми, она становилась…того…эээ… чуть меньше? Ну, чтоб в драке не зашибить, не размазать как тараканов? Для сражения с чудовищами, чтобы была больше. А когда разгоняю разбойников… Ну, ты ж понимаешь. Я люблю песни, чтоб на дудочке или просто ртом, ага. Я не кровожадный Олег, который в задумчивости о судьбах мира может вырезать полгорода. И тем более, не Мрак.

Сокол шевельнулся, нехотя приоткрыл один глаз. Таргитай в страхе застыл, почувствовал, что разгоряченная кожа покрывается корочкой льда.

Сокол рассматривал его один лишь краткий миг. Затем гигантская птица вновь смежила веки, попереминалась с лапы на лапу и опять замерла, словно еще одна каменная глыба, только коричневого цвета и с перьями, а не хрустально-голубая, как всё здесь.

Таргитай растерянно посмотрел на Числобога. Тот развел дланями, поправил белую хламиду.

– Ладно, – сказал старец. – Похоже, аудиенция окончена.

– Но он ведь не ответил! – пробормотал Тарх убито. – Как окончена? Я, что, зря скакал в такую даль? В смысле, высь? И животину зря надрывал?

Он бросил взгляд на стоящую поодаль Сивку-Бурку – черная с серебристым кожа, могучие копыта, по шее рассыпалась золотистая грива – того же цвета, что и волосы у дудошника. Она негромко заржала, как Таргитаю показалось, ободряюще.

– Дурень, – проворчал Числобог. – Такая была возможность – узреть самого Рода! Не каждый бог удостаивается! Велес, Ярило, Мокошь, Хорс…да что уж и говорить, я сам…видим Всеотца редко, если он только сам возжелает. А тебе Он позволил прийти, вернее, ты пришел сам, прискакал, наглец. Но вот, чтобы так позорно истратить единственный шанс на какую-то ерунду! Ох, Тарх, такое по силам только тебе!

Дудошник в недоумении разинул рот, растерянно хлопает глазами, словно его облили помоями, и он не понимает, кто и за что.

Числобог горестно махнул рукой.

– Ладно. Пошли назад. В вирий. В смысле, поехали.

– А мы сейчас где? – спросил Тарх озадаченно.

– Мы – в Горних Высях, – пояснил Числобог терпеливо, но с таким видом, будто говорит с совсем уж пропащим дурнем. Он повел вокруг обеими дланями. – А вирий, это там, где живут остальные боги – охотятся, пьянствуют, бьют друг другу морды, жрут священного вепря, развлекаются с девственницами.

Сивка-Бурка позволила Тарху влезть на спину, взяться за роскошную гриву. Огромное вечернее солнце подсвечивает так, что делает ее похожим на расплавленное золото. Но когда сзади влез и Числобог, недовольно фыркнула. Резко встав на дыбы и замолотив передними ногами по воздуху, попыталась скинуть лишнего седока, но Числобог и ухом не повел, а Таргитай ласково похлопал по шее, успокаивая.

Лошадь бросилась в провал меж хрустальными глыбами. Горние Выси тут же остались позади, стали удаляться, превратившись в сверкающую точку, мелкую звездочку на темнеющем небе.