– А как эти… ваши соседи себя чувствуют? – спросил Бураков. – У них ведь сложное положение. С одной стороны, они советские граждане, а с другой – немцы… Наверно, сочувствуют?

– Не знаю. Молчат они…

Столбы прожекторов неожиданно исчезли, и только один с громадной скоростью упал на землю. Казалось, что сейчас донесется свист рассекаемого воздуха и удар от падения.

Раздались гулкие шаги, и темная фигура высокого человека вынырнула из переулка.

Девушка решительно направилась к пешеходу, но Бураков удержал ее за рукав.

– Что вы хотите делать? – спросил он шепотом.

– Пропуск надо спросить, – так же шепотом ответила она.

– Стоит ли? А впрочем, спрашивайте.

Дежурная перешла на другую сторону улицы и загородила дорогу высокому человеку.

– Предъявите ночной пропуск!

– Какой там еще пропуск!

– Кто вы такой?

– Пусти-ка… Я тут живу.

– Гражданин, я дежурная и прошу не толкаться, – с достоинством сказала девушка.

– Ну и дежурь на здоровье…

– Вам говорят, предъявите пропуск.

– Не приставай.

Она шла следом за ним, а по другой стороне улицы двигался Бураков, готовый в любую минуту прийти ей на помощь. Голос и рост нарушителя были ему знакомы. Без сомнения, это был шофер, получивший письмо для однорукого.

– Гражданин, предъявите пропуск, иначе я вас отправлю в милицию, – твердо сказала дежурная.

Шофер остановился.

– Ты? Меня? В милицию? – со смехом переспросил он. – Да как же это ты сделаешь? Я же тебя, как муху, могу одним щелчком… Хочешь?

Он протянул руку, намереваясь щелкнуть ее по носу, но услышал из темноты предостерегающий голос Буракова:

– Эй, ты!.. Без фокусов! А то неприятностей не оберешься. Иди куда идешь.

Шофер опустил руку и, немного помолчав, дружелюбно пробасил:

– То-то она такая храбрая…

– В чем дело, гражданин? Предъявите пропуск, вам говорят, – настойчиво потребовала женщина.

– Вот пристала. Да я уж дома. Вот он… – С этими словами шофер поднялся на крыльцо и сильно забарабанил в дверь кулаком.

Дежурная потопталась на месте, не зная, как ей поступать дальше, и медленно перешла на другую сторону улицы.

– Послушайте, ведь это… – начала она говорить вполголоса, но Бураков остановил ее жестом.

– Потом…

Они стояли молча, слушая, как шофер постучал еще раз, как в доме что-то скрипнуло и раздалось бормотание.

– Свои. Это я, Семен, – громко ответил шофер. – Петр Иванович у вас? Срочное дело есть. Да открывай ты…

Слышно было, как звякнул засов, как открылась дверь, затем снова загремел засов, и все стихло.

– Вы сказали «потом»? – спросила шепотом девушка.

– Потом объясню, – сказал Бураков. – Не знаете ли вы где-нибудь поблизости телефона?

– На почте есть телефон.

– Это далеко… Придется в совхоз идти.

– Да, да… В совхозе есть, – торопливо подтвердила она.

Девушка чувствовала в голосе незнакомца едва сдерживаемое волнение.

– Как зовут вас? – неожиданно спросил Бураков.

– Валя.

– Скажите, Валя, вы давно на заводе работаете?.. Вы, случайно, не в партии?

– Я комсомолка, и совсем даже не случайно…

– Тем лучше, – обрадовался он, не обращая внимания на иронию. – Очень важное дело… Я должен пойти позвонить по телефону. Могу я попросить вас посмотреть за домом? Если этот человек выйдет, то мне нужно знать – один он выйдет или с кем-нибудь… Потребуйте у него опять пропуск и посмотрите, кто с ним идет. Это очень важно.

– Пропуск я у них потребую, конечно, раз я дежурная, но я не понимаю…

– Потом… потом я объясню. Могу я на вас положиться, Валя?

– Конечно.

– Я быстро вернусь.

Звонить Буракову не пришлось. В конце улицы зашумела машина и узкий луч через щели замаскированной фары скользнул по домам. Бураков торопливо вытащил из кармана электрический фонарик, зажег его и замахал из стороны в сторону, на всю ширину руки. Большая крытая машина, вроде автобуса, ответила отрывистым гудком и скоро остановилась в нескольких шагах от него.